Полет в неизвестность

Савельев согласно качнул головой. Ему все больше нравился Снигирев. Организован, конкретен, динамичен, но неспешен, вернее не тороплив попусту. Дело свое знает, людьми не понукает, доверяет им, но контролирует все.

— А вы ее тщательно обследовали? Может, какие склады в виде тайников есть? Если продукция мастерской использовалась в электрооборудовании самолетов, значит, должна быть и технологическая документация. Нашли кого-либо из работников мастерской?

— Ищем. Думаю, вы правы: документы, если их не сперли и не увезли, точно должны быть. — Майор, сделав пометки в блокноте, продолжил: — На складе кроватной фабрики обнаружили большие запасы готовых крыльев, или, как их называют наши спецы, самолетных плоскостей из алюминия. Инженер Годенков утверждает, к реактивному истребителю Ме-262. Хотя непонятно, вроде все здешние предприятия обслуживали концерн Юнкерса? При чем тут Мессершмитт?

— Ничего удивительного. Просто немцы уже давно наладили внутриотраслевую кооперацию и специализацию между заводами под контролем министерства авиации. Возможно, эта кроватная фабрика изготовляла плоскости не только для Юнкерса и Мессершмитта, но и для других авиафирм? А станки, оборудование для производства плоскостей нашли? Документация?

— Кое-что из оборудования нашли, наши технари разбираются. Документацию и работавших на фабрике ищем. Ну так что, Александр Васильевич, изымаем кроватную продукцию?

Савельев вновь качнул головой и потянулся за папиросами. В дверь постучали. Вошел майор Губенко.

— Разрешите, товарищ подполковник? — Майор присел к столу, снял фуражку. — У меня вот какой вопрос. Я тут по приказу Ивана Ивановича, — майор указал глазами на Снигирева, — организовывал охрану мастерской цветного металла, установили пять постов. А потом мои бойцы грузили катушки с медным проводом на трофейные грузовики из нашего автобата, все уже доставлено в расположение части. Вдруг подкатывают пять «студебеккеров» с польскими солдатами, все, заметьте, вооружены ППС[20], во главе с холеным майором. Этот майор мне и заявляет: так, мол, и так, будьте добры, ребята, валите-ка отсюда, да побыстрее. Эта мастерская им выделена. Они, мол, заготовительное подразделение Войска польского и в соответствии с решением Потсдамского совещания, а также по постановлению ГКО СССР выбирают установленные им квоты немецких репараций. — Майор вытер вспотевший лоб носовым платком из нарезанного вафельного полотенца, такими платками зампотылу еженедельно обеспечивал всех офицеров и гражданских опергруппы. — Я, конечно, документы попросил. Все вроде бы чисто. Одна справка подписана генералом Серовым, другая — командующим 2-й Польской армией генералом Сверчевским. Согласно документам, им действительно разрешено собирать лом черного и цветного металла, разбирать на кирпичи разрушенные здания, изымать из этих зданий сохранившиеся стекла, камины и печи, водопроводные и канализационные трубы, вентиляционные короба, снимать электропроводку и еще много чего.

— Ну а вы что? — спросил Снигирев.

— А что я? Я, конечно, объяснил этому холеному майору, с кем он имеет дело, показал ему удостоверение «Смерша» и попросил удалиться. Тот малость покочевряжился, но хвост поприжал, попросил отдать хоть пару больших катушек алюминиевого провода, потом, ничего не добившись, откозырял по-пижонски двумя пальцами и отбыл со своим отрядом в северо-восточном направлении. Но пока мы любезно беседовали с этим майором, его хлопцы, как муравьи, разбежались по территории и стали тащить все, что плохо лежит: лопаты, грабли, ломы, ведра. Ну не отбирать же это у союзников?

Савельев сделал пометки в блокноте, достал из сейфа карту с указаниями расположения соединений на конец мая, синим карандашом обвел какой-то населенный пункт:

— Вот глядите, штаб 2-й Польской армии дислоцируется в Буркау, это где-то в 260 километрах юго-восточнее Дессау. Неподалеку штаб нашей 52-й армии. Иван Иванович, свяжитесь с отделом «Смерша» армии и узнайте, что у них слышно про этот польский промысел. А я запрошу Центр. Вы же, Павел Васильевич, возьмите под охрану все обнаруженные нами промышленные и складские объекты, в том числе и те, которые еще не обследованы нашими спецами. Ненароком растащат все поляки.

Когда майор Губенко ушел, Снигирев стал собирать документы. Савельев остановил его:

— Иван Иванович, вы же не закончили. Что у вас еще?

— Еще судостроительный завод акционерного общества «Гебрюдер Захсенберг». Интересное, скажу вам, предприятие. Более сорока лет специализировалось на производстве плоскодонных речных судов: танкеров, пассажирских и прогулочных, буксиров, катеров, барж. Очень уважаемое в Германии предприятие было. Продукцию выпускало отменного качества, в том числе на экспорт. И в СССР тоже. В Москве и в Ленинграде до войны ходили прогулочные кораблики этого завода. Но в тридцать девятом завод получил госзаказ на изготовление цельнометаллических фюзеляжей бомбардировщиков Ju-88, а затем Дорнье Do-17, Хейнкель Не-111 и, наконец, в сороковом — четырехмоторных «Фокке-Вульф-FW 20 °C Condor».