Полет в неизвестность

Савельев снял китель и галифе, переоделся в чистое хэбэ[39], надел висевший на стуле фартук и приступил к приготовлению обеда (или ужина?). В нише под подоконником он нашел кочан капусты, морковь, лук, чеснок, в кухонном шкафу — лавровый лист, черный перец в зернах, сушеные укроп и петрушку. Александр Васильевич по-хозяйски вскрыл банку говяжьей тушенки, вывалил ее в кипящую воду, мелко нашинковал капусту, нарезал маленькими кусочками, как он любил, картошку, сделал заправку из обжаренных лука и моркови, бросил в кастрюлю специи. Через час густые щи наполнили своим ароматом всю квартиру. Но он не успокоился. Сварил полную кастрюлю картошки, размял ее деревянной толкушкой, влил разбавленный кипятком консервированный молочный концентрат, положил изрядный кусок сливочного масла и все это тщательно перемешал, пока в кастрюле не исчезли комочки. Затем почистил селедочку, покрошил ее с лучком, а на отдельную тарелку нарезал извлеченный из чемодана шпиг с толстыми мясными прожилками. Все это, а также бутылку армянского коньяка «Ани» и тарелку с крупными ломтями ситника он разместил на столе в гостиной, и тут раздался звонок в дверь.

Лена бросилась ему на шею, покрыла его лицо поцелуями и разревелась от радости.

— Сашенька, родной, я знала, я чувствовала, что ты здесь, а как на лестничной площадке в нос ударил запах щей, я и ключи не стала доставать! Радость моя, как же я счастлива! Ты надолго? На целых двое суток? Вот здорово! Мы обязательно завтра после работы пойдем гулять, правда?

— Правда, моя хорошая, что хочешь будем делать. А где мама?

— Ой, забыла тебе сказать, мама вчера уехала в Тверь к сестре. Ее сын, мой двоюродный брат Юра, вернулся с фронта, из Маньчжурии, без ноги, бедненький, представляешь? Мама поехала помочь. Юрка командиром саперного взвода был, только училище закончил, и такая беда, на японскую мину наступил. Мы с тобой одни будем.

Лена осмотрела стол и кастрюли.

— Господи! Спасибо тебе за мужа! Самый красивый, самый умный, самый сильный и мастер на все руки! А розы! Где ты взял такие чудесные розы?

Она прижалась к супругу и хитренько промурлыкала:

— И самый нежный. Ну что, будем есть и пить или…

— А разве можно?

— Пока еще можно.

— Тогда, конечно, «или»…

— Марш в ванную, товарищ подполковник!

Глава 35

Тридцать седьмой год оказался одним из самых счастливых в моей жизни. В феврале по поручению фюрера я на Ju-52 летал вместе с германской военной делегацией во главе с Герингом в Турцию. Во время полета Герман несколько раз усаживался в кресло второго пилота и брал управление машиной на себя. Но каждый раз через непродолжительное время с мучением вставал, ворча:

— Ганс, как вы помещаетесь в этих дурацких узких креслах? Моя жопа просто болит от них.

Кресла были абсолютно нормальными по размеру. Но габариты Геринга им никак не соответствовали, и мои помощники, второй пилот и бортинженер, долго страдали от хохота до слез.

В то время, когда Геринг управлял самолетом, он вкратце рассказал мне о целях нашего визита. Президент Турции генерал Мустафа Кемаль, получивший почетное народное прозвище Ататюрк[40], уже три года в провинции Тунджели вел войну с курдами, желавшими получить автономию. Их вождь, Сейид Риза, поддерживаемый деньгами и оружием из Персии и Сирийского Курдистана, за которыми явно просматривалась Англия, управлял хорошо обученной армией, курды называли ее «пешмерга», в тридцать тысяч бойцов. Туркам не хватало современного оружия, главным образом артиллерии и авиации. Ататюрк пригласил Гитлера посетить Турцию с официальным визитом, но фюрер послал на разведку Геринга.

Конечно, я не участвовал в переговорах, мы с экипажем в сопровождении турецких летчиков осматривали достопримечательности Константинополя, побывали на двух военно-воздушных базах, посетили знаменитые базары, где накупили чая, специй и золотые украшения для жен, лакомились божественными кебабми и морепродуктами в уютных ресторанчиках Галаты. На третьи сутки, после завершения переговоров, Ататюрк устроил прием в честь нашей делегации в прекрасном дворце Долмабахче на берегу Босфора, где ранее жили османские султаны, а ныне обитал президент Турции. Во время представления членов немецкой делегации и вручения некоторым из них турецких наград Геринг, указывая на меня, сказал Ататюрку:

— Подполковник Баур, личный пилот фюрера, командир особой правительственной эскадрильи, ветеран Великой войны, один из лучших пилотов Германии.

Президент пристально поглядел на меня, сделал знак адъютанту, отрицательно покрутил головой, показав глазами на другой поднос с наградами, и, изъяв из обшитой синим сафьяном коробочки семиконечную серебряную звезду, приколол ее к моему мундиру, произнеся:

— Вы, полковник, будете последним кавалером этой высокой награды. Орден «Меджидие» за военные заслуги учрежден в 1852 году, во времена Османской империи, им не награждали никого в Турецкой республике. И награждать не будут.