Полевое руководство для научных журналистов

Майкл Лемоник – старший корреспондент журнала Time, где он работает с 1986 г. Он написал более 40 главных материалов номера на самые разные темы, в том числе о сверхновых, сверхпроводимости, физике элементарных частиц, египтологии и космологии, и дважды удостоился премии Американской ассоциации содействия развитию науки. Майк закончил Гарвард в 1976 г. со степенью бакалавра экономики, а в 1983 г. получил степень магистра журналистики в Колумбийском университете. Свою карьеру Майк начал в журнале Science Digest и какое-то время работал исполнительным редактором журнала Discover. Он писал для Discover (шесть выносов на обложку), People, Science 83, American Health, Audubon, Playboy и Washington Post. Майкл – автор трех книг об астрономии: «Свет в конце Вселенной» (The Light at the Edge of the Universe, 1991), «Другие миры» (Other Worlds) (в 1998 г. получила премию Американского института физики) и «Эхо Большого взрыва» (Echo of the Big Bang, 2003).

Астрономия – единственная область науки, где вопросы в буквальном смысле имеют космический масштаб. Астрономы пытаются ответить на самые глубокие вопросы, какие только можно себе представить, над которыми философы бьются тысячелетиями. Какого размера Вселенная? Сколько ей лет? Из чего она состоит? Одиноки ли мы во Вселенной или же на планетах, вращающихся вокруг каких-то далеких звезд, живут другие разумные существа? С чего начался космос и чем он закончится?

Всего 10 лет назад ни на один из этих вопросов мы не могли дать сколько-нибудь определенного ответа. Теперь благодаря новым мощным космическим обсерваториям и хитроумным технологиям изучения неба астрономы разрешили некоторые из них. Теперь мы знаем, что Вселенной 13,7 млрд лет, что более 100 планет вращаются вокруг звезд, похожих на Солнце, в наших космических окрестностях, и что космос, скорее всего, будет вечно расширяться, пока не сгорят все звезды и не исчезнет сама материя. Мы знаем, что гамма-всплески – взрывы такой мощности, что мы десятилетиями не могли их понять – это взрывы звезд, по силе поражающие воображение.

И все же осталось много загадок. Астрономы знают, что видимые звезды и галактики составляют примерно лишь пятую часть вещества Вселенной. Остальное – некая таинственная темная материя, которую можно увидеть только по ее гравитационному воздействию на видимые объекты. Поиски темной материи – одна из главных задач современной астрономии. Кроме того, мы ищем не просто планеты, а планеты, похожие на Землю, у звезд неподалеку от нас. Массивные газовые гиганты, похожие на Юпитер, которые мы нашли, впечатляют, но, насколько нам известно, для жизни, этой главной цели искателей планет, нужно что-то поменьше и потверже. Хотя астрономы давно бросили искать жизнь в нашей Солнечной системе, биологи дают им новую надежду. Оказывается, жизнь может существовать в куда более суровых условиях, чем мы думали (горячие источники, лед Антарктики, горные породы), – это означает, что она может существовать и под поверхностью Марса или в океанах под ледовым покровом Европы, спутника Юпитера.

Кроме того, всегда есть сюрпризы. В 1998 г. астрономы нашли свидетельства существования темной энергии, которая долго считалась чисто теоретическим явлением. Оказалось, что Вселенная полна странной антигравитационной силы, которая все быстрее и быстрее расталкивает галактики. Никто не знает, что может быть источником этой поразительной энергии. Астрономы ежедневно бьются над этим и десятками других вопросов в обсерваториях и перед экранами компьютеров, то и дело собираясь вместе, чтобы обсудить последние данные (а часто и поспорить о них).

К этому моменту проницательный читатель уже мог догадаться, что мой интерес к астрономии не случаен. Когда я стал писать об астрономии, в мою задачу входило сделать так, чтобы все остальные – те, кто не испытывает такой страсти к расширяющейся Вселенной – разделили со мной это увлечение. Я должен был разобраться в научных вопросах достаточно глубоко, чтобы уметь пересказать их своими словами, ясно и точно. Термины вроде холодной темной материи, ядерного синтеза, кривизны Вселенной и углового момента, которые я всегда принимал как данность, должны были стать частью моего рабочего словаря. Я всегда читал об астрономии из простого интереса. Писать о ней – все равно что учить иностранный язык, до этого годами обходясь примитивным разговорником.