Полевое руководство для научных журналистов

Оппоненты вновь предупреждают о затратах, но новые данные и несколько независимых исследований свидетельствуют, что расходы работодателей на обеспечение паритета психического здоровья будут очень невелики – менее 1 % прироста затрат на здравоохранение…

Одно из новых исследований провела корпорация RAND. Изучив 24 страховых плана по психическому здоровью, которыми пользуются 140 000 человек, авторы исследования заключили, что дополнительные затраты на обеспечение паритета психического здоровья составят менее 1 %. Исследователи из RAND также оценили затраты на психиатрическую помощь в Огайо, где паритет был введен десять лет назад. «Их расходы абсолютно стабильны – не было никакого резкого роста, никакой катастрофы», – утверждает автор исследования, экономист Роланд Стерм.

И я не остановился на этом. Оказалось, что паритет недавно был введен для сотрудников федеральных органов. И прирост затрат составил около 1 %. Очевидно, что паритет психического здоровья не разрушит экономику США. Но в слишком большом количестве материалов источники в отрасли говорили именно об этом – без каких-либо данных, подтверждающих такой сценарий.

Если вы пишете о психическом здоровье, чрезвычайно важно поговорить с пациентами и их семьями, чтобы получить более полную историю. Это может оказаться довольно трудно: сама идея может пугать. Мне, во всяком случае, было страшновато, потому что я не знал, чего ожидать от таких разговоров. Но выяснилось, что многие люди с такими проблемами очень хорошо их понимают и очень понятно рассказывают о своем опыте – как и страдающие раком, диабетом или другими болезнями. Конечно, не все так четко понимают, что происходит. Люди с психическими заболеваниями не умнее и не глупее нас. На самом деле они и есть мы – только болеющие.

Интервью людей с психическими заболеваниями и их семей требуют определенной степени чувствительности, которая не требуется при общении с исследователями. И здесь могут возникать сложные этические вопросы.

В одном недавнем интервью я попросил родителей ребенка с биполярным расстройством описать его симптомы. Они, естественно, были экспертами по проблеме своего ребенка и очень подробно все объясняли. Их ребенок, как и многие другие дети, долго ходил по психиатрам и психотерапевтам, прежде чем ему поставили диагноз. Теперь они начали лечиться по новому плану, который работал лишь отчасти. У ребенка все еще были сложности в школе и дома. Для этого материала я общался с несколькими исследователями, изучающими биполярное расстройство у детей. Когда я описал одному из них симптомы, о которых говорили родители, он на какое-то время задумался и сказал мне по телефону: «Сомневаюсь, что у этого ребенка биполярное расстройство».

Если это действительно так, ребенка неправильно лечили. Это создало для меня этическую дилемму, с которой я раньше не сталкивался. Должен ли я сказать об этом родителям? Я мучился этим пару недель, а затем снова позвонил ученому, объяснил проблему и спросил, что мне делать. Если я скажу родителям, что их ребенку поставили неверный диагноз, я должен иметь возможность перенаправить их к этому человеку, который живет от них за полторы тысячи километров, чтобы узнать, что им делать. Ученый сказал, что лучше оставить все как есть. Он мало чем мог помочь, а ребенок, по крайней мере частично, реагировал на лечение. «У них есть свой план, и мы не должны его нарушать», – сказал он. Мне его ответ не понравился: на месте родителя я бы хотел о таком узнать. Но не все было так просто. Например, ученый полагался на мой пересказ того, что мне рассказали родители. Он никогда сам не осматривал ребенка и не мог поставить окончательный диагноз. Так что я не стал ничего говорить родителям. И не знаю, правильно ли поступил. Меня до сих пор это гложет.