Поляки и финны в российской науке второй половины XIX в.: «другой» сквозь призму идентичности

Описание через номинацию. Базовым механизмом социальной категоризации является разделение «своего» и «чужого», «мы» и «они», а также дифференциация различных групп. В этнографических описаниях XIX века одной из ее разновидностей выступали, в частности, этнонимы и трактовка их этимологии. Например, в очерках о финнах почти всегда указывалось отличие их самоназвания от именования, принятого в европейских языках: «Сами финны никогда себя не называли и не называют финнами, а „сумью", suomi или suomalajset, т. е. „болотняками", название же Финнов или Фенов дано им латинскими писателями, услыхавшими его от германцев, на языке которых „фен" значит то же, что „suoma" по-фински, т. е. болото или точнее „многоводная земля"»[650]. Однако фиксация самоназвания и его происхождения скорее исключение, нежели правило. Она привлекает внимание главным образом в текстах, апеллирующих к научным данным или же в том случае, когда принятая в русском языке номинация отличается от используемого в европейской классификации или самоназвания. Так, в очерках о финнах указывались современные этнонимы, используемые русскими, чаще всего – «чудь» и «чухна». Это было необходимо для включения научных сведений в контекст уже имеющихся знаний о народе, контакты с которым (в первую очередь для жителей столичной губернии) имели длительную историю. С другой стороны, большое значение придавалось вопросу об исторической «наследственности» современного этноса и тех племен или племенных групп, которые упоминались в письменных источниках начиная с античности. Среди них велико значение русских летописных сведений. Например, происхождение поляков возводилось к племени, известному в русских летописях как «поляне»[651] (это наиболее распространенная версия), а в перечне финских народов, населявших Новгородскую землю, фигурировали в том числе и карелы[652].

Что касается более общих классификаций, то поляки всегда и бесспорно относились к группе западных славян, но их родство с восточнославянской ветвью постоянно подчеркивалось. Место финнов в таблице народов определялось не столь однозначно. Их относили к финским племенам, состоящим в родстве с уграми (мадьярами); однако затруднение вызывала степень родства с теми народами России, которых ныне относят к финно-угорской семье: исследование их (в частности, сибирских и волжских) находилось на начальной стадии, изучение языков началось только в 1840-50-х гг., и потому в очерках о финнах Финляндии этот круг проблем зачастую никак не комментировался.

Трудно объяснить многочисленные разночтения, касающиеся финно-угорских народов Российской империи. Ведь еще в 1852 г. в качестве обобщающего труда по этнографическому картографированию была издана карта Европейской России, в приложении к которой помещалась классификационная таблица племен и соответствие различных этнонимов. Согласно тексту ее составителя П. Кеппена, финские народы относились к инородцам; финны и чудь определялись как синонимичные названия (разной этимологии) одного народа, состоявшего из двух групп: чуди «в пространном смысле» и карел «в пространном смысле». Первые подразделялись на чудь / чухарей «в тесном смысле», водь и эстов (чухну). Вторые включали карел «в тесном смысле», а также эвремейсет, савакот, «ижоры»[653]. Сложности были с группами финских народов России, объединяемых по региональному принципу, так как этническая принадлежность некоторых вызывала затруднение: так наз. пермской и волжской (куда входили и мордва и татары). Таким образом, классификация была довольно четко установлена. Однако в учебных пособиях, когда задачей автора было освещение этнографического разнообразия населения Империи, языковое и антропологическое родство финских народов России указывалось не всегда одинаково и точно.

В многотомном описании Российской империи в части, посвященной северным ее окраинам (Финляндия, Озерная область и Прибалтийский край), говорилось, что «финны находятся в ближайшем родстве с… некоторыми другими инородцами средней и северной России, а также с мадьярами и венграми»[654]. В учебнике К. Кюна упомянуты четыре «главные группы финских племен» в российском государстве, которые подразделяются по месту проживания: финны прибалтийские, приволжские, приуральские и зауральские[655]. При этом автор относил к первой группе финнов-«суамолайнен», карел и «ижору, водь и эстов, известных под общим именем чухонцев и не обрусевших еще по сю пору»[656]. Иногда финские народности делили только на западную и восточную ветви[657]. В землеописании Российской империи 1865 г. финны Финляндии включены в группу «финских прибалтийских племен» – наряду с «собственно финнами», чудью, карелами, лопарями, эстами, ливами, евремейсет, савакот, водью и ижорой[658]. В учебнике этнографии Коропчевского (1903) финны разделены на «финнов Финляндии», балтийских финнов (эстов, ливов, карел и чухонцев)[659].