Поляки в Сибири в конце XIX – первой четверти XX века: историографические традиции, новые направления и перспективы исследований

Поскольку во время капитуляции 5-й польской дивизии в январе 1920 г. были утрачены практически все документальные материалы, существовавшее в межвоенный период Военное историческое бюро обратилось к солдатам польских сибирских военных формирований с просьбой написать воспоминания. Чтобы помочь в этом была разработана даже специальная анкета с соответствующими вопросами. Участники и свидетели событий, которые происходили на востоке европейской части России и в Сибири во время I-й Мировой войны и сразу после ее окончания писали по собственной, еще свежей, памяти, использовали также собственные заметки, свои записи и выписки из различных документов. Таким образом, еще перед войной в Центральном военном архиве в Варшаве была создана значительная коллекция сообщений и воспоминаний. Среди них есть свидетельства майора Яна Пиндела-Эмисарского [44, J. Pindela-Emisarski, V-ta Dywizja Syberyjska od października 1917 roku do kwietnia 1918 roku], военного чиновника Казимира Смульского [45, Wyjaśnienia Kazimierza Smulskiego o służbie na kolei rosyjskiej i w 5. Dywizji Strzelców, Augustów, 18.02.1937 r.], артиллериста Петра Розенблята [46, Wyjaśnienia Piotra Rozenblata o służbie w 5. Dywizji Strzelców, 27.02.1937 r.], жандарма Казимира Каровского [47, Wyjaśnienia Kazimierza Karowskiego o służbie w 5. Dywizji Strzelców i pobycie w niewoli sowieckiej, 10.03.1937 r.], капитана Францишка Покорного, офицера II отделения командования Войска польского в Восточной России и в Сибири [48, Relacja mjr. Franciszka Pokornego, V Dywizja Syberyjska], Юзефа Бучинского из I-го стрелкового полка [49, Relacja Józefa Buczyńskiego. Organizacja i działania bojowe 2 kompanii ciężkich karabinów maszynowych 1. Pułku Strzelców Polskich im. Tadeusza Kościuszki 5 Dywizji Syberyjskiej], Францишка Даниловского о службе в штабе 5-й польской дивизии, 1-го уланского полка, школе унтер-офицеров и о пребывании в советском плену [50, Relacja Franciszka Daniłowskiego, Służba w sztabie 5 Dywizji Syberyjskiej, 1 pułku ułanów i szkole podoficerskiej. Pobyt w więzieniu rosyjskim.], Яна Каньского о службе в 3-м стрелковом полку и о пребывании в советском плену [51, Relacja Jana Kańskiego, Służba w 3 pułku piechoty 5 Dywizji Syberyjskiej i niewola rosyjska].

Самые трагические моменты в судьбах солдат дивизии – это пребывание в советском плену. Сообщения и рапорты об этом периоде их жизни также можно найти в Центральном военном архиве в Варшаве, в том числе – сообщение Леонарда Белты [52, Sprawozdanie urzędnika Sztabu Dowództwa WP 5 Syberyjskiej Dywizji Tomasza Leonarda Bełty za czas pobytu w niewoli bolszewickiej w Krasnojarsku od 9.1.1920 r. do 26 maja 1921 roku, s. 6–8).

В межвоенный период в Военном историческом бюро было собрано также достаточно большое количество работ, имеющих источниковую ценность, написанных поручиком Станиславом Косиньским [53, S. Kosiński, Epizod bojowy. Bój pod Tajgą. Z walk 5 Dywizji Syberyjskiej], поручиком Казимиром Сулковским [54, K. Sułkowski, Epizod z walk 8kompanii 3 Pułku Strzelców Syberyjskich na Syberii w 1919 roku], Антонием Александровичем [55, A. Aleksandrowicz, Odwrót 5 Syberyjskiej Dywizji Strzelców Polskich w roku 1919], подполковником Ромуальдом Кохутницким [56, R. Kohutnicki, Ostatnie chwile 5-tej Dywizji Syberyjskiej], капитаном Теофилом Косинским [57, T. Kosiński, Walki 5 Dywizji Syberyjskiej we wrześniu 1919 roku], капитаном Марианом Солодковским [58, M. Sołodkowski, Walki 5 Dywizji Syberyjskiej w sierpniu 1919 r.] и Тадеушем Швейтцером [59, T. Schweiber, Dzieje 5-ej Dywizji Strzelców Polskich na Syberii. Szkic historyczny z lat 1918–1919].

Помимо документов и мемуаров, хранящихся в архивах, большую ценность для изучения деятельности польского войска в Сибири и описания ситуации в том регионе во время Гражданской войны имеют опубликованные источники описательного характера: нарративные – воспоминания и дневники, и приближающиеся к ним реляции и рапорты. Это материал зачастую субъективный, требующий пристального и скрупулезного изучения и критики. Однако же, нет ни малейших сомнений в том, что он содержит массу наблюдений, описаний, характеристик и мнений, которых исследователь никогда не найдет в официальной документации. Именно эти источники способны передать атмосферу описываемых событий.