Поляки в Западной Сибири в конце XIX – первой четверти XX века

В случае, если переселенцы занимали часть земель старожилов, это порождало враждебное отношение к ним последних, как случилось в поселке Шадово Усть-Тартасской волости Томской губернии. Поселок был основан переселенцами из Ковенской губернии из окрестностей местечка Шадово. В соседней деревне Байсагола оснований для вражды старожилов с новоселами не было, поскольку переселенцы получили земли, не занятые старожильческим населением[836]. По воспоминаниям Б. С. Студзинского, дед которого Матеуш Студзинский с сыном переселился в 1913 г. в деревню Ярлыковскую Мариинского уезда, земли у семьи было «много»: 30 десятин. Семья смогла обработать 20 десятин, а 10 оставались под лесом. По данным подворной переписи переселенцев в 1911–1912 гг. в таежных районах Мариинского и Томского уездов переселенцы имели 2,9 десятин посева на двор и 5,7 голов скота[837]. Появление в Сибири переселенцев уменьшало земельный простор для старожилов, но остававшейся земли по 40–50 десятин на двор хватало с избытком. Кроме того, в течение первых лет после прибытия новоселов старожилы выигрывали тем, что сбывали новоселам избытки скота и хлеба. Для обзаведения скотом (2 лошади и 3 головы нерабочего скота) и пашней (4–5 десятин) переселенцу требовалось примерно шесть лет[838].

Возможности адаптации польских переселенцев и ссыльных зависели от взаимоотношений с коренным населением. Так, в Тарском уезде Тобольской губернии ссыльные поляки, проживавшие вместе со староверами в селе Низовое, деревнях Большекрасноярская, Самохвалово, Чинянино, Шуево и Ушаково, были сильно ограничены в выборе брачных партнеров. В то время как поляки, поселившиеся в нестарообрядческих селах Усть-Тара, Бергамак, Малокрасноярка, деревнях Карбыза и Старологиново, имели больше шансов вступить в брак и войти в состав местного общества[839]. Таким образом, мирское общество в Сибири предоставляло полякам больше возможностей для адаптации, чем старообрядческие селения[840].

В научной литературе существует мнение, что до 1890 г. среди польских переселенцев за Урал преобладали зажиточные крестьяне, а после строительства железной дороги в Сибирь устремилась крестьянская беднота[841]. В середине 1890-х годов польские крестьяне из Литовских губерний (Виленская, Ковенская и Гродненская), переселявшиеся в Сибирь, по мнению 3. Лукавского, были зажиточными крестьянами, мечтавшими об обширных земельных наделах, которые раздавало правительство, и о сытой жизни без тяжелого труда[842].

Если переселенцы 1880-х годов могли сами построить часовню, то переселенцы 1890-х годов обращались с просьбой о помощи для строительства церкви к Департаменту духовных дел иностранных исповеданий МВД[843]. Так, в сентябре 1903 г. переселенцы поселков Константиновского, Петровского и Ломовицкого Новокусковской волости Томского уезда в своем приговоре о разрешении им постройки костела указывали на то, что не могут добраться до ближайшего костела «по бедности и не имению у себя лошадей»[844]. 14 февраля 1904 г. переселенцы поселка Мариинский Тюкалинского уезда в прошении к крестьянскому начальнику 5-го участка обращали внимание на свое бедственное положение[845].

Бедственные условия жизни, такие как недостаточное питание, тяжелые жилищные условия, вели к высокой смертности среди переселенцев. Кроме того, сельское население не получало достаточной медицинской помощи. Особенно высоким был уровень детской смертности. Так, в сентябре – октябре 1897 г. в семье крестьян из ссыльных села Лариха Ишимского округа Михаила и Михалины Людко от кори умерло четверо детей. В этой же семье в декабре 1905 г. двое детей умерло от скарлатины. В семье Ивана и Антонины Лукашевич, крестьян заимки Поляков Тарского уезда, в январе 1905 г. от болезни «горла» умерло трое детей в возрасте от 2 до 8 лет. В июле 1914 г. в поселке Гриневичи в семье крестьян Игнатия и Розалии Стрижко от скарлатины скончалось трое детей в возрасте от 9 месяцев до 5 лет[846].

В 1907 г. проводилось исследование имущественного положения водворенных в Сибирь переселенцев. Так, из 9 семей крестьян из Люблинской губернии не имели земли на родине 8 семей, а одна семья имела 3 десятины. 6 из 9 семей не имели лошадей, а три семьи имели по одной лошади. Из 12 семей крестьян Седлецкой губернии не имели земли 4 семьи, 2 семьи имели 1–3 десятины, 5 семей – 4–6 десятин, а одна семья – 7-10 десятин[847].