Полярные (СИ)

Внезапно у неё перед глазами закружилось всё, и она вспомнила себя в семнадцать, когда впервые побывала в месте, как это — от которого алкоголем несёт за милю, прокуренное до последнего гвоздика, развратное и грязное, полное людей, в чьих мыслях ни одной приличной. Где почти каждый уголок дома напоминает о прошлом.

Когда картинка перед глазами стала чётче, она увидела рядом у раковины безжизненное лицо Джинхо. Она была болезненно белой, словно мрамор. Через несколько минут её щёки стали покрываться естественным румянцем. И у Им отлегло от сердца. Сехун стал помогать Сонхве удержать Пак на ногах, и, воспользовавшись моментом, Ханыль ускользнула из туалета.

Ей в нос ударил резкий запах табака, и девушку стало немного подташнивать, но потом всё пришло в норму и она, опираясь одной рукой о стену, подошла к окну на кухне. На улице темно, словно их мир накрыли грязным использованным пакетиком из-под сока, где та дырка для трубочки сейчас так схожа с луной.

Сама луна вскоре скрылась за облаками, которые медленно заволакивали столицу, превращая и без того чёрное небо в жалкие крупные обрывки. Ханыль тяжело вздыхает, понимая, что сейчас ей бы лучше было лежать в кровати и пережидать очередную душевную бурю в своей комнате, но нет — теперь её жизнь снова поддаётся сильнейшему шторму.

Под ногами звенели пустые бутылки, девушка наступала на пластиковые стаканчики и скользила по полу из-за разлитой жидкости, но смогла с позором не упасть и в целости дойти до входной двери. Её шатало из стороны в сторону, а песни сменялись одна за другой и ползали по полу противным битом, что высасывал из людей всё живое.

Ханыль терялась в реальности и опиралась о кирпичную холодную стену, царапая ладони о неровный материал.

Когда Им была готова упасть на колени, потому что ноги не держали больше вообще, то услышала знакомый голос, который пробил её до дрожи. Сознание тут же отрезвилось, и из девушки словно разом выбили весь алкоголь. Ханыль сглотнула слюну и еле как собралась с мыслями. Она устояла на ногах и держалась руками за стену, затем медленно повернула голову и увидела его.

Парень стоял, опираясь спиной о кирпич и доставая из кармана дорогую пачку сигарет. Так и не бросил…

Его пальцы плавно вытащили одну и поднесли к губам. Ханыль наблюдала за его движениями с замиранием сердца. Ей стало вдруг страшно. Он скользнул большим пальцем по колесику, задевая кнопку возгорания. И когда появился огонь, то он не спеша поднёс его к сигарете, вдыхая в лёгкие ядовитый дым. Юта ещё около минуты наблюдал за огнём, а после выбросил зажигалку в сторону.

— Не ожидал увидеть тебя здесь, — Накамото натянул на лицо дьявольскую ухмылку и прошёлся кончиком языка по своей нижней губе. — Выглядишь всё также отвратительно, как и одиннадцать лет назад, — он саркастично усмехнулся и зажал сигарету меж зубов, делая глубокую затяжку.

Ханыль сжимает ладони в кулаки, что есть силы, и злобно сверлит парня взглядом. Нельзя отрицать, что это завораживает — вид того, как он зажимает в пухлых бледных губах сигарету, медленно вдыхает ядовитый дым и, опуская веки, с наслаждением и лёгкой ухмылкой на губах выпускает его наружу; и эти клубы рассеиваются в ночном влажном воздухе.

Девушке это сносило крышу, когда ей было семнадцать, а сейчас она признаёт то, что от этого и вправду нельзя оторваться. Нужно уметь так курить — эстетично, с долькой печали и упоения этим дымом, спокойно и задумчиво. Красиво. Убийственно, как это умеет только Юта.

— Не разговаривай со мной, — промычала Им, так как ощущала упадок сил, несмотря на всю скопившуюся ненависть.

— А я слышал, что ты неплохо живёшь. Что, совесть позволила отпустить всё и забыть?

Накамото издевался — он наслаждался тем, какой злой и беспомощной делал её. Она не могла ни возразить, ни ударить, ни убежать. Перед ним Ханыль была всегда такой слабой. В его руках она словно побитый мягкий пластилин, из которого он может лепить всё, что душе угодно.

Он кромсает его на кусочки, бросает на стол и в стены, собирает увиденные остатки и лепит скучный, уродливый шарик. И, небрежно бросая его на пол, давит ботинком.

Девушка чувствует себя загнанной в ловушку и до чёртиков напуганной дворовой собакой. Юта настолько отвратительный, что у Ханыль желчь поднимается к горлу.

— Хочешь, чтобы я напомнил тебе обо всём? — усмешка. Ханыль давится воздухом и смотрит на парня.

Юта бросает окурок на бетон и тушит его носком от кроссовок. Он грубо хватает Им за плечи и тянет вверх, жёстко припечатав к стене. Девушка затылком стукнулась о поверхность и болезненно застонала, пытаясь руками дотянуться до головы, но Накамото перехватывает её ладони и заводит за спину.