Полярный конвой. Пушки острова Наварон

Меллори неудачно рассчитал время, нужное ему, чтобы догнать остальных. С шестьюдесятью фунтами за спиной он шел не очень-то быстро. Прошло больше часа с тех пор, как ушел Браун, а он никого не видел впереди.

Но он зря ругал себя. Вины его в этом не было. Возвратившийся немецкий патруль, оправившись от новой неожиданности, снова стал обыскивать вершину клифа, методически и очень медленно. Меллори напряженно ожидал, что кто-нибудь предложит спуститься в расщелину и тщательно там все осмотреть, но никому из немцев эта мысль не пришла в голову. Выщерблины от костылей в камнях наверняка выдали бы присутствие группы. А

немцы, вероятно, считали, что коли часовой разбился, то внизу делать нечего.

После бесплодных поисков они некоторое время обсуждали, что делать дальше. Так ничего и не решили.

Оставили нового часового, а сами пошли по тропе, унося с собой спасательное снаряжение.

Товарищи Меллори преодолели за это время порядочное расстояние. Рельеф улучшился. Дикое нагромождение скал кончилось ярдов через пятьдесят, сразу у подножия склона. Дальше шел мокрый от дождя булыжник. Меллори подумал было, что уже обогнал их. В перерывах между зарядами мокрого снега он мог оглядеть склон, но не заметил никакого движения. Он знал, что Андреа не остановится до тех пор, пока не найдет более-менее сносное укрытие. А на открытых, обдуваемых ветром склонах, не было ничего, даже отдаленно напоминавшего укрытие.

В конце концов Меллори буквально наткнулся на своих людей. Только он перебрался через узкую длинную спину очередного валуна, как услышал неясный гул голосов и увидел слабое мерцание света за брезентом, свисающим в глубине крошечной пещеры, открывшейся прямо возле его ног. Миллер резко дернулся и обернулся назад, почувствовав на своем плече чью-то руку. Он уже наполовину вытащил из кармана автоматический пистолет, когда разглядел, кто это. Тяжело откинулся на скалу.

— Ну, ну, ну, ты, помешанный! – Меллори облегченно скинул с ноющих плеч тяжелую ношу и благодарно взглянул на беззвучно смеющегося Андреа. – Что здесь смешного?

— Я тут сказал одному приятелю, – снова ухмыльнулся

Андреа, – что он услышит тебя только тогда, когда почувствует руку на своем плече. Он, кажется, мне не поверил.

— Вы по крайней мере могли бы кашлянуть, что ли, –

оправдывался Миллер. – Все мои нервы, начальник, – добавил он. – Они совсем не те, что были сорок восемь часов назад.

Меллори недоверчиво посмотрел на него, хотел что-то ответить, но раздумал, увидев бледное лицо Стивенса.

Ниже белой повязки на лбу – открытые глаза, не сводящие с него взгляда. Меллори шагнул вперед и опустился на колени.

— Ну вот ты и очнулся, – улыбнулся он Стивенсу. Тот улыбнулся в ответ. Губы – белее лица. Вид безрадостный. –

Как чувствуешь себя, Энди?

— Неплохо, сэр. Действительно, неплохо. – Налитые кровью глаза его были темны и переполнены болью. Он опустил глаза к забинтованной ноге. Снова поднял их и неуверенно улыбнулся Меллори. – Сожалею, что так получилось. Чертовски глупо вышло.

— Это не глупо, – Меллори тяжело ронял каждое слово.

– Это преступная оплошность. – Он знал, что все наблюдают за ним, но глаза его видели только Стивенса. – Преступная, непростительная оплошность, – повторил он спокойно. – Я предполагал, что ты потерял много крови, но не заметил, что у тебя еще и две глубокие раны на лбу. Я-то должен был их заметить. – Он криво улыбнулся. – Ты бы услышал, что сказали мне эти два типа, когда мы поднялись на вершину клифа. А ведь они были правы. Тебя нельзя было просить подниматься последним, особенно в таком состоянии, в котором ты был. Это было безумием. –

Он снова улыбнулся. – Тебя надо было тащить наверх, как мешок с углем, что и сделала великолепная альпинистская команда Меллори – Браун. . Бог знает, как это им удалось.

Уверен, что так никогда и не узнаем. – Он наклонился вперед и дотронулся до здорового колена Стивенса. –

Прости меня, Энди, честно говоря, я знал, что ты сильно измотан.

Стивенс неловко пошевелился, но мертвенно-бледный пергамент его щек окрасился слабым румянцем от удивления и удовольствия, вызванного словами Меллори.

— Пожалуйста, сэр, – умоляюще сказал он. – Не говорите так. Это совсем не так. – Он умолк, глаза закатились, воздух со свистом вырывался сквозь стиснутые зубы, волна боли прокатилась по телу от раненой ноги. Потом он снова посмотрел на Меллори. – Да сам я ничего такого и не сделал для подъема, – продолжал он уже спокойно. – Я едва что-либо помню. .

Меллори молча посмотрел на него, брови вопросительно взлетели вверх.

— Я смертельно боялся каждого метра подъема, – просто сказал Стивенс. Он даже не почувствовал удивления оттого, что говорит вещи, которые раньше ни за что не сказал бы, скорее умер бы. – Никогда в жизни я так не боялся.

Меллори медленно покачал головой, машинально водя ладонью по подбородку. Он был по-настоящему удивлен.

Потом взглянул на Стивенса с насмешливой улыбкой.