Полярный круг. Выпуск 2

- Почему так это? - спрашивал старик Землю. - Мое тело уже совсем старое, кости только сами себя поднимают. Баба моя тоже умирать время дошла. А священное Живое - век молодое.

Старик открыл наполовину затвор и увидел, как из патронника вылезло желтое тело нестрелянного патрона.

- Почему так? - шептал старик. - Священное Живое столько же живет, сколько я, сколько моя баба, а молодое. Почему мы стареем? Почему сила от нас уходит? Почему?

В горле старика уже жила песня. Он пел ее пока без слов, по пятидесятилетней привычке. По пятидесятилетней привычке перед ним возникло лицо русского Агаппия со светлой бородищей и глазами, которые нганасаны называли "китаракы" - подобные дыму.

...Пятьдесят лет назад Нялымтыси, его мать и отец, брат его матери с женой и ребятишками, мать и отец его матери вышли на низ реки Нямыэ, между горлами больших рек Тари и Энкаху. У них были всего два чума. Дедушка с бабушкой, отец с матерью и Нялымтыси жили в одном чуме. Брат матери с семьей - в другом. У брата матери было пятеро маленьких ребятишек. Только Нялымтыси был один взрослый парень на стойбище. Дел у Нялымтыси хватало. Его отец, брат его матери и он - всего трое мужиков кормили всех.

- Балта (все), - сказал дед, когда аргиш вышел на высокий берег Нямыэ. - Здесь будем.

Сперва на той стороне, пока дикий олень не пройдет, потом обратно сюда вернемся, чтобы снова дикого осенью встретить.

Дикие олени весной уходят на берег Таймыра, к Северному Ледовитому. Олень - основа нганасанской жизни. Два раза в году дикий пересекает людские дороги: весной и осенью. Весной бесчисленные стада идут на север, в тундру; там у них появляется молодняк. Осенью возвращаются они на юг. Два раза в год посылала Моу-нямы (Земля-мать) нганасанам еду. Ее надо было запасти на весь год. От этого зависела вся жизнь нганасан. Мальчишки с пяти лет учились бросать аркан - маут, владеть фонка - копьем, плавать на юркой нгондуй - лодочке. Оленя добывали главным образом на воде. Когда олень плыл по реке, его догоняли на лодке и закалывали копьем. Мужчиной считали лишь того, кто добыл хотя бы одного дикого оленя.

На стойбище дед извел всех. Вечная забота о еде, о благополучии своих людей не давала ему спать. Чумы стояли в низине. С той стороны, откуда должны были прийти дикие олени, их не было видно. На высоком берегу, поросшем тальником, дед сидел и днем и ночью, вглядываясь слезящимися глазами вдаль. Он почти не ел. Мать Нялымтыси ходила к нему, приносила то кусочек вяленого мяса, то свежую рыбу, пойманную парнем. Иногда дед приходил ночью отдохнуть, будил Нялымтыси и посылал его на берег.

- Не спи, не спи, - ворчал старик. - Во сне можно и жизнь прожить. Наяву ничего не останется. Иди, мой маленький!

После таких ласковых слов деда Нялымтыси не хотелось ругаться даже в душе. Он брал копье и шел на берег.

Олени появились днем. Еще утром заволновались собаки, и отец с братом матери привязали их внутри чумов. На стойбище собралось стадо своих ездовых оленей. Все олешки пришли к чумам, но смотрели они не на людей. Смотрели они в сторону берега. Там где-то, через реку, еще невидимые, шли их дикие братья.

- Дямолой (беда), - заворчал дед. - Теперь почуяли. Сами свободы захотели. Теперь их далеко гнать надо.

Брат матери молча встал, ушел в свой чум и вскоре вышел оттуда с маутом и ружьем.

- Гони за дальнюю речку, - посоветовал дед. - Там ее перейди. Мелкая речка - перейти можно. Оленей за сопку веди.

На стойбище остались два добытчика - Нялымтыси и его отец.

- Ты, парень, колоть диких будешь. Твой отец добытых подбирать будет ниже по реке.

- Правильно говорит барба (вождь), - немного иронически произнес, ни к кому не обращаясь, отец. Он взял лодку и потащил ее по мху к излучине ниже по течению.

У нганасан не принято разговаривать зятю с тестем и тещей. Говорят они друг о друге как о людях посторонних.

- Пойдем, нюо (парень), - велел дед и заковылял к берегу.

Первые дикие никак не шли в воду. Они то приближались к воде и нюхали воздух, задрав морды, то снова возвращались в тундру. Почуять людей звери не могли: ветер был от них.

Дед тихонько шептал, обращаясь к камням, торчавшим на оленьей переправе:

- Вы, дети Земли-матери! Вы, Фалакойка (каменные идолы), рождающиеся из ее тела, помогайте нам. Прильните к матери своей, просите ее - пусть посылает оленей к нам. Здесь пусть идут олени. Пусть идут они, как ходили всегда при матерях наших. Мы вам, дети Земли-матери, богатый пай дадим. Вашу долю дадим. Кормить вас будем. Вкусный жир давать будем. Мы глаза- то оленей назад матери-Земле отдадим. Пусть опять оленей рожает...

Наконец первый бык сошел в воду и поплыл, шесть других пошли за ним.

- Са, - тихо выдохнул дед. - Пусть уходят. Пусть другим дорогу откроют.

Прекрасные звери пересекали реку плотной кучкой. Они приплыли точно к тому месту, где сидел со стариком Нялымтыси, вышли на берег и спокойной трусцой пошли в сторону ледяного моря, в сторону устья могучей реки.

- Няга (хорошо), - сказал удовлетворенно дед. - Теперь смотри - другие придут, их добывать будем.