Полигон

И к тому же кто-то написал въезд в статью, особо напирая на то, что статья, мол, нашего автора, инженера, адресована тем, кто подзабыл школьный курс физики. Артур говорит, уши неделю красные были от этого позора. На работе как только над ним не издевались, да и гаражные знакомые не упускали случая, чтобы шпильку подсунуть. Он краснел, готов был провалиться сквозь землю. Дошло до того, что на улице стал прохожих шарахаться, – всё думал, едкости ему говорят, на статью намекая. Словом, жить стало просто стыдно.

Артур помчался в редакцию, искать виновника. Им оказался ответственный секретарь, ему слово «вес» просто не нравилось не слух, «масса» на его взгляд звучит куда как солиднее. Вот так, Коля, в журналах «редактируют»! Артур помчался по инстанциям. Начальство покряхтело, но поставить поправку всё же согласилось. Артур уселся за работу. И с ней, представь, изматерился больше, чем с самой статьёй. Что можно было написать? …»В левой колонке на странице такой-то, в двенадцатой строке вместо «слова» масса читайте «вес». А на шестнадцатой читайте «масса». На двадцать пятой строке слева – «вес», в середине – «масса»… Поправка получилась чуть меньше самой статьи! Так вот, когда пришёл следующий номер журнала, Артур стал искать поправку! Нашёл… Оказалось, и её отредактировали. Она стала короче и звучала примерно так: при редактировании такой то статьи произошла ошибка. Вместо слова «масса» везде следует читать слово «вес». Кто редактировал поправку – осталось тайной. Артур искать не стал – понял, что дилетанта не прошибёшь. Помню, плакался, мол, погибла моя репутация, а журналу это – что гусю вода… Вот ведь, Коля, как бывает. А ты – двойка. Не первая и не последняя. Ты ему лучше про вес и массу своими словами расскажи, пользы всяко больше будет…

Николай прокомментировал Борькину тираду своеобразно.

– Да, – сказал он, – с мотоциклом ведь как? Чем становишься опытней, тем падаешь всё реже. И всё больнее.

Удивительное дело, но совету Николай внял. Через неделю я случайно узнал, что он своему сыну сам, лично объяснил, что есть масса, а что вес. И заставил повторить. А пороть в тот раз не стал, выпорол только через три дня, когда сын приволок новую двойку по физике. Спрашивали его, конечно, про массу. И про вес.

* * *

Мы немного помолчали, думая о превратностях судьбы. И тут Борьку прорвало. Чего он так взъелся на журналистов – не знаю. Может, и он писал какие-то статьи…

– Ну, правильно! Простой обыватель свято уверен, что в редакциях газет и журналов работают профессионалы, которые знают всё обо всём. Например, сотрудник журнала «Здоровье» должен дать сто очков вперед любому врачу, в «Вокруг Света» работают люди, объездившие всю планету, а работник «Науки и жизни» лучше всех понимает и в науке и в жизни. А чему их учат на журфаке? Правописанию? Где какой кегль? Или как заголовки придумывать? А отбойный молоток он в руках держал? Или скальпель? Или, скажем, простой гаечный ключ? А ломал голову – откуда в системе берутся вибрации и как их устранить? Нет! А ведь берётся писать, не боится. И про шахтёров, и про хирургов, и про инженеров, и про строителей. Очевидно, для того, чтобы редактировать журнал, человеку не обязательно в чем-нибудь, Кроме пива и норм правописания, разбираться. Да кто они такие, эти журналисты и редакторы? Недоучившиеся писатели, которые понимают в работе пастуха столько же, сколько в электропроводке бомбардировщика, которые путают аниматора с аллигатором, а ветерана с вегетарианцем или с ветеринаром!

– Борь, ты чего взъелся-то на них? – удивился Мишка.

– Да просто так… Пишут не пойми чего, полный сумбур и сплошная чехарда. А ведь известно: кто ясно мыслит – тот ясно излагает! Не-е-е-ет, ребята, с прессой связываться нельзя. Там торжествует невежество.

Боря остановился – мы уже дошли до столовой. Успокоился он только за столом. А может, просто голодный был, оттого и осерчал? Неудивительно тогда, что после завтрака он подобрёл – давали картофельное пюре, порция раза в три больше, чем у нас в кабэшном буфете, гигантских размеров шницель, а компот – хоть залейся. И за всё про всё – тридцать две копейки. В деревне традиционно кормили обильно и дешево. Вышли из столовки всё в благостном настроении. А что? Погода хорошая, дождя не предвидится, спешить, опять же, некуда.

Наших математиков и иже с ними отправили на какое-то дальнее поле, выдали всем тяпки (под роспись) и сорокалитровый бидон воды. Возглавил команду бригадир из местных, парень лет двадцати восьми, только что, значит, вышедший из хулиганского комсомольского возраста. Звали парня Генка. Видный такой – высокий, плечистый, с широким красным лицом, пронзительно-синими глазами, конопатый и жутко стеснительный. То ли конопушек он стеснялся, то ли кудрей, то ли всего, что его окружало. Особенно – девиц. А девицы наши – математички – быстренько смекнули что к чему, и стали над ним подтрунивать, натурально вгоняя в краску. Кончились эти игры, конечно, плохо для Гены, а для девок хорошо.