Полигон

Несколько уродцев промахнулись мимо Ромки и брякнулись на землю; а вот Силантьеву не повезло — двое повисли на нем, вцепившись когтями в маску. Еле оторвал… Вместе с клочками прорезиненной ткани… «Дррраные коты!» — прорычал он, выпуская очередь сначала вслед им, а потом вверх, по веткам. Но, конечно же, бесполезно — верткие твари уже бросились врассыпную. Ладно еще, трусливые оказались… От звука выстрелов сразу пустились наутек… Существенного вреда они вроде бы не причинили, разве что расцарапали Гаврилову лицо — а глаза он смог вовремя прикрыть руками, ладно еще, хоть на это сил хватило.

Роман залил быстросохнущим клеем порванную маску напарника. Озабоченно нахмурился: неизвестно, насколько герметично получилось. Силантьев и сам это понимал. Но также понимал и то, что паниковать — бесполезно; единственное, что зависело сейчас от них — это как можно быстрее продвигаться к периметру.

Они вышли. Правда, путь занял намного больше времени, чем рассчитывали; кое-где идти пришлось буквально на ощупь — пробирались сквозь облако молочно-белого тумана, который сгустился над дорогой так внезапно, что оказавшись в нем, поворачивать назад или искать пути обхода было уже поздно. Но ничего, выбрались, умудрились даже в тумане ни в какую аномалию не влететь… Силантьев сразу, прямо с военной базы коротко отзвонился и доложил о провале операции; естественно, оба посланца ходили мрачнее тучи. Теперь им оставалось отбыть положенный карантин после выхода из Зоны, прежде чем возвращаться домой.

Гаврилов был очень плох; даром что донесли живым, было сомнительно, что он вытянет. И почему-то ему особенно заметно поплохело вскоре после выхода из области тумана… В госпитале он протянул еще от силы часов двенадцать. Андрей и Роман чувствовали себя вполне сносно и недовольно бурчали, сидя по больничным палатам; честно говоря, им не терпелось поскорее убраться подальше от этого места. Но на второй день карантина Силантьев слег. Поражение центральной нервной системы наступило очень быстро — у него начались судороги, а вскоре парализовало всю правую половину тела. Перепуганные медики и Романа тоже заперли в изолятор — но с ним все было нормально. «Порванная маска и тот туман… Наверняка какой-то газ…» — твердил им Ромка.

Домой он возвращался один. Силантьев выжил, но эта жизнь вряд ли была лучше быстрой смерти. Пока он оставался в госпитале, и перевезти его домой можно будет еще не скоро…

А Роман всю обратную дорогу думал о двух вещах: действительно ли сама Зона мобилизовала свои возможности, чтоб не выпустить тех, кто рискнул подойти к «Вымпелу», а еще — если так, то почему же она его одного все-таки выпустила? Как же повезло тому юному туристу… На него не прыгали зубастые и когтистые твари, в него не стреляли шатуны, он не тонул в «топи» и не рисковал превратиться в спрессованный комок органики. Потому что каждого из этих пунктов было достаточно для того, чтоб турист из Зоны не вышел. Сейчас он, наверное, ходит в свой институт, лазает по Интернету, тискает девчонок, и понятия не имеет, какой участи избежал…

Сентябрь 2010 г. Зона отчуждения

— Вон оно, твое СКБ «Вымпел»…

Кащей указывал на глухую серую ограду и маячившие над ней корпуса двух типовых зданий.

— О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями… — не сдержался Генка, когда их тройка подошла поближе.

Следы побоища впечатляли. Останки десятков — если не сотен — тел псевдопсов и слепых собак еще не успели разорвать и растаскать сородичи, снорки и воронье. Да просто не нашлось в округе столько пожирателей падали, чтоб они смогли справиться с уничтожением громадного количества погибшего зверья. Равнина рядом с «Вымпелом», и особенно вокруг искореженного «Камаза», смердела. Генка натянул дыхательную маску, хотя никакой необходимости, кроме защиты от тошнотворного запаха, в этом не было — радиоактивное пятно со своей опасной пылью осталось далеко, и более ничего вредного тут в воздухе нет, как пояснил Кащей. Завхоз вскоре тоже последовал генкиному примеру, но Пашу, кажется, отвратительный запах волновал мало.

— Журналист, давай-ка расчехляй камеру, да снимай панораму! — он обвел рукой вокруг себя. — Сначала отсюда, а потом на фургон залезем. Сколько по Зоне хожу — а впервые вижу, чтоб сразу столько псов в одном месте собиралось… Такое впечатление, что они кого-то слаженно атаковали. Того, кто на «Камазе» сидел. Кстати, интересно, кто же это там сидел… Наш брат сталкер, или погонники? Ладно, журналист, ты снимай, а я пока тут поброжу, погляжу… Может, что и пойму. Аномалий поблизости от машины нет, так что вокруг ходи спокойно. Завхоз, прикрываешь нас. С этой стороны все внимание — вон на тот лесок. Если тут какие твари и есть, то сидеть будут наверняка там. Тем более, жратвы тут еще полно валяется. А с той стороны следи в оба за воротами — оттуда шатуны могут выйти.

Генка отснял несколько планов с разных точек внизу, отснял и сам покореженный «Камаз».

— Видишь, как днище раскурочило… Граната под него прилетела. И похоже, оттуда, — Кащей показал на ворота СКБ.