Полина [современная орфография]

Мэр повиновался, но не сказал, что повеления высшего начальства получены им от жены. Старушка Д** немного испугалась этого посещения; Полина, хорошо его понимая, была беспокойна и оскорблена; Лоренция только смеялась, расспрашивала мэра о его семействе и близких знакомых, называя по имени всех его детей, мучила его с четверть часа и потом вспомнила о себе. В шутке своей она была так любезна и мила, что добряк мэр влюбился в нее до безумия, захотел поцеловать у ней руку и ушел только тогда, когда г-жа Д** и Полина обещали позвать его в тот день откушать с прекрасной столичной актрисой.

За обедом было очень весело. Лоренция постаралась освободиться от новых печальных впечатлений и вознаградить слепую старушку за принесенные для нее в жертву предрассудки несколькими часами непритворного веселья. Она рассказала презабавные истории о своих поездках по провинциям, а за десертом согласилась даже, для г-на мэра, продекламировать несколько отрывков из классических трагедий, которые возбудили в нем такой восторг, что его жена испугалась бы, если б увидела его. Никогда еще слепая так не веселилась. Полина была в странном волнении: она удивлялась, что чувствовала себя печальной в радости. Лоренция, желая развеселить других, наконец и сама развеселилась. Вступив в мир своих воспоминаний, она помолодела десятью годами и думала, что видит это все во сне.

Перешли из столовой в гостиную и пили кофе, когда стук деревянных башмаков на лестнице известил о прибытии новой гостьи. Жена мэра не могла уже устоять против своего любопытства и пришла ловко и случайно повидаться с г-жой Д**. Она не привела с собой дочерей, опасаясь, что встреча с актрисой повредит их замужеству. Дочери не спали целую ночь, и материнская власть показалась им несносным злом. Самая младшая даже плакала от досады.

Супруга мэра, не знавшая, как обходиться с Лоренцией (которая в старые годы учила ее дочерей), не решилась быть неучтивой. Она была даже ласкова, заметив спокойное достоинство в приемах Лоренции. Но через несколько минут, когда пришла вторая гостья, тоже случайно, жена мэра отодвинула стул и разговаривала с актрисой меньше. За ней присматривала одна из самых близких ее приятельниц, и не преминула бы критиковать ее любезность с комедианткой. Вторая гостья надеялась, что рассказы Лоренции удовлетворят ее любопытство, но Лоренция становилась молчаливее и скромнее, а присутствие супруги мэра подавило и стеснило все прочие любопытства. Третья гостья очень стеснила двух первых и, в свою очередь, была еще более стеснена приходом четвертой.

Через час старая гостиная Полины была набита, как будто созвали весь город на большой вечер. Никто не мог устоять, несмотря на неучтивость, против желания посмотреть на бедную пансионскую надзирательницу, ума которой вовсе не подозревали, теперь знаменитую и осыпанную рукоплесканиями целой Франции. Для оправдания настоящего любопытства и прежней недальновидности старались еще сомневаться в таланте Лоренции и говорили друг другу на ухо: «Полно, правда ли, что г-жа Марс[4] приятельница с ней и покровительствует ей?» — «Говорят, что она имела страшный успех в Париже!» — «Может ли это быть?» — «Должно быть, когда славнейшие авторы пишут для нее пьесы». — «Может быть, все это слишком преувеличено?» — «Говорили ли вы с ней?» — «Станете ли с ней говорить?» и прочее.