Политэкономия соцреализма

Не должно возникнуть сомнения не только в доступности, но и в качестве предметов потребления. В одном из текстов в учебнике Потаповой рассказывается о ежегодной выставке–ярмарке одежды: как «художники изучали запросы населения, которое предъявляет к одежде все более высокие требования», как модельеры работают над новыми фасонами одежды «по просьбам трудящихся», как ярмарка сияет всеми цветами – веселыми, яркими, радующими глаз; какие прекрасные детские костюмчики и платьица представлены на выставке, а также «ботиночки, туфельки из мягкой кожи разных цветов, шапочки, шарфики, чулочки и носочки – одни ярче и наряднее других» [903]. Эти картины вполне под стать расписной ярмарке из «Кубанских казаков».

Апофеоза достигает эта картина процветания, когда авторы поселяют, наконец, советских граждан в интуристовский отель. Вот как ездят в СССР на курорт и снимают номера в гостинице: «Из аэропорта мы поехали в город на такси. Шоссе шло по берегу Черного моря. Белые мраморные дворцы прятались в тени вечнозеленых деревьев. Раньше в этих дворцах жили богачи – фабриканты, банкиры и помещики. Теперь здесь санатории и дома отдыха, сюда приезжают отдыхать рабочие и колхозники с Дальнего Севера, из Подмосковья, с новостроек Сибири». Это, заметим, не иностранцы, а обычные советские люди. Вот наши герои подъехали на такси к гостинице, подошли к «Бюро обслуживания», и у них состоялся следующий разговор с дежурным администратором:

«– Мы хотели бы получить комнату на двоих с ванной, телефоном и видом на море, – сказал я.

— Пожалуйста. Я могу предложить вам комнату на втором этаже. Будьте добры заполните этот бланк».

Что же представляет собой номер? «В номере было чисто и уютно. На полу лежал красивый восточный ковер, на столе стояла большая ваза с цветами» [904].

Но картина превращения советских людей в иностранцев будет неполной, если мы не обратимся к иностранным учебникам русского языка, которые дают несколько иную картину. В них часто (помимо демонстрации полного незнания и непонимания советской реальности) обнаруживается вполне коммерческая задача привлечения туристов. Эти учебники интересны своей зеркальностью: рисуемая в них картина «советской действительности» настолько приукрашена и нелепа, что может рассматриваться как пародия на соцреализм советских учебников. Как правило, мир, изображенный здесь, буквально потерян во времени и пространстве. Эта традиция восходит еще к учебникам 1930–х годов, которые писались русскими эмигрантами первой волны.

В моих руках редкая книга – английский учебник русского языка 1933 года [905]. Этот учебник построен на описании поездки в СССР англичанина, долго прожившего в России (надо полагать, до революции), и его русской жены. Герои решают «на свободе посмотреть старые места и новые порядки» (С. 5). В ресторане советской гостиницы они заказывают рябиновую водку, икру и рябчиков, в табачном киоске покупают сигары. Попав на балет, они наблюдают за новой публикой:

«Г–н Стюарт: Давай посидим здесь и посмотрим на публику. Смотри, какая очаровательная пара. И как ты думаешь, что они так широко обсуждают? Пари держу, что пятилетку. Мне кто-то говорил, что даже влюбленные ни о чем другом не разговаривают.

Г–жа Стюарт: Как это характерно для русской молодежи, так беззаветно отдаваться делу!» (С. 32–33).

В торгсине герой покупает своей жене соболью горжетку. Наконец из Ленинграда Стюарты приезжают в Москву, где их встречает старый друг Николай Николаевич Иванов. Мы узнаем, что он проживает в прекрасной квартире, «ему, как научному работнику, полагается лишняя комната». Ивановы встречают Стюартов на вокзале на автомобиле и везут домой. Здесь их принимают в шикарной гостиной, «на столе самовар, московские калачи, булочки и другие специально русские печенья». Беседа начинается так:

«Г–жа Иванова. Чаю или кофе? Мы всегда пьем кофе, но для вашего приезда мне хотелось иметь на столе самовар» (С.45). В ходе разговора Иванов признается, что ему «охота прокатиться за границу, если представится случай»; выясняется также, что у Ивановых есть Дуня–домработница, которая состоит «в союзе домашних работниц и относится к своей работе очень серьезно». Иванов – вовсе не «ответственный партработник», но обычный врач. Он показывает английским гостям «свою больницу» и в особенности горд «подсобными хозяйствами», в которых работают больные. Оказывается, «за свой труд они получают добавочно свежую редиску, салат, землянику» (С. 47).

Иванов не любитель ходить по магазинам. Он признается, что ему «очень редко приходится доставлять себе это удовольствие. Вот закончим вторую пятилетку, – тогда будет всего много: покупай, не хочу! И шелковые чулки, и шляпки, и всякие безделушки, а теперь это вам туристам только доступно» (С. 49) Можно заключить, что советским людям недостает только шелковых чулок, шляпок и безделушек (учебник вышел в 1933 году, когда в СССР от голода умерли миллионы людей).