Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2

Он сам себе ставил вопросы и сам же давал на них вполне определенные ответы, призванные окончательно развеять бытовавшее тогда еще в партии мнение, что Зиновьев и Каменев достойны доверия и уважения как самые ближайшие сподвижники усопшего вождя. Сталин говорил: «Но вот вопрос: есть ли в большевистских традициях то, что позволяла и продолжает позволять себе оппозиция? Оппозиция организовала фракцию и превратила её в партию внутри нашей большевистской партии. Но где это слыхано, чтобы большевистские традиции позволяли кому-нибудь допускать такое безобразие? Как можно говорить о большевистских традициях, допуская вместе с тем раскол в партии и образование в ней новой, антибольшевистской партии?

Далее. Оппозиция организовала нелегальную типографию, заключив блок с буржуазными интеллигентами, которые, в свою очередь, оказались в блоке с явными белогвардейцами. Спрашивается: как можно говорить о традициях большевизма, допуская это безобразие, граничащее с прямой изменой партии и Советской власти?

Наконец, оппозиция организовала антипартийную, антисоветскую демонстрацию, апеллируя к «улице», апеллируя к непролетарским элементам. Но как можно говорить о большевистских традициях, апеллируя к «улице» против своей партии, против своей Советской власти? Где же это слыхано, чтобы большевистские традиции допускали такое безобразите, граничащее с прямой контрреволюционностью?»[235].

Было бы, однако, неверным представлять, что только или прежде всего Сталин и его сторонники придерживались столь непримиримой точки зрения в отношении оппозиции и ее лидеров. Достаточно привести высказывания тех, кто вскоре сам стал жертвой сталинских приемов политической борьбы, чтобы убедиться в ином. Так, А. Рыков, тогда председатель Совнаркома и один из ведущих деятелей партии (его встречали овациями всего зала, как и Сталина), в ответ на речь Каменева говорил: «Начав с сомнений в социалистическом характере обобществленной промышленности, с утверждения о невозможности построения социалистического общества в СССР из-за технической отсталости народного хозяйства, — они кончают утверждением о буржуазном перерождении нашего государства, власти и партии, что проводником этого перерождения, по их мнению, являются центральные органы партии. Именно эти обвинения с наибольшей ясностью вскрывают меньшевистскую основу всей их идеологии. Именно эти обвинения, благодаря их чудовищной лживости, поставили грань между оппозицией и рабочим классом, между оппозицией и нашей партией»[236].

Еще более примечателен следующий пассаж из выступления Рыкова: «Они говорят, что при Ленине не было обычая исключать из партии за взгляды; это неверно, исключали и за взгляды. Но если бы была в свое время хоть какая-нибудь попытка рабочей оппозиции организовать несколько сот своих единомышленников, дать им знамена для выступления на Красной площади с лозунгами «да здравствует рабочая оппозиция, долой ЦК»…