Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Результатом стал запуск спонтанного механизма саморегуляции системы в условиях разворачивающегося кризиса – конфликта позитивного права и справедливости, порождающего циклическую динамику реформ. Первый их этап в ходе перестройки (1985–1988) характеризуется выраженным феноменом «завышенных ожиданий» – представлением о возможности быстрого и радикального преобразования общества с минимальными социальными издержками. Этому этапу были свойственны относительная гомогенность элиты и стабильность установленных правил игры. Основой второго этапа преобразований (1989) стало осознание «относительной депривации» – возникновение ситуации психологического ощущения дискомфорта (социального разочарования) в условиях относительного (а не абсолютного) ухудшения социально-экономического положения населения по сравнению с предшествующим периодом развития государства и другими странами. В этих условиях происходит не отказ от реформ, а требование изменения формата их проведения (принятия «новой концепции» перестройки) в направлении большей радикализации.

Социальная основа протестных настроений – формирование в позднесоветском обществе социальных слоев, недовольных своим положением и стремящихся к его быстрому и радикальному изменению. Согласно официальным партийным аналитикам, коллективный портрет реконструировался как комбинация ряда групп, различающихся по степени неприятия однопартийной системы и потенциальной договороспособности с ее элитой. Это: 1) активные антикоммунисты из числа бывших диссидентов («компромиссы невозможны»); 2) значительная группа научной и творческой интеллигенции, давно недовольной своим материальным и общественным положением, особенно при сравнении с западными коллегами того же уровня («возможен компромисс на индивидуальном уровне»); 3) образованные молодые люди, ищущие точку приложения для своей энергии и честолюбия и трезво вычислившие, что в структурах КПСС путь к масштабным постам для них далек и труден: через оппозицию они скорее добьются целей («работать с ними возможно и нужно»); 4) категория бывших активных коммунистов, в том числе ранее высокопоставленных партийных функционеров, перешедших к оппозиции и добившихся там реальной власти («компромиссы невозможны»); 5) представители так называемого нижнего звена оппозиции – не идейные враги («с ними следует работать»); 6) 75–80 % оппозиции – люди, увидевшие в оппозиции истинного защитника российских интересов в условиях неэффективности союзных структур (их настроения возможно повернуть в нужную сторону)[2076]. Организационной формой их мобилизации послужили различные «неформальные» движения, выступавшие с критикой системы по различным гражданско-правовым, экологическим и политическим параметрам[2077]. Неспособность власти дифференцировать различные (иногда противоположные) тенденции социального протеста и предложить дифференцированные технологии взаимодействия с ними обусловили их слияние в единую протестную волну, готовую к радикальным формам разрешения конфликта с властью.

Экспансия социальных ожиданий очень быстро привела к неудовлетворенности общественности достигнутыми уступками власти и расширению ее требований: от корректировок идеологии – к отказу от нее; от идеи многоукладной экономики – к единовременному переходу к рыночной; от совершенствования федеративной модели – к ее отрицанию во имя национального суверенитета; от умеренных конституционных реформ в рамках советской легитимности – к требованиям «парламентской республики» (чрезвычайно спорной в условиях несформировавшегося федерализма и реальной многопартийности). Наконец, со стороны оппозиции усилилась критика самих институтов власти как с точки зрения их формирования, так и направлений деятельности. Этот период характеризовался выраженным расколом элиты на реформаторов, консерваторов и умеренных, ожесточением их столкновения по вопросу о перспективах преобразований. Третий этап преобразований (1990–1991), обычно связанный с победой одного из крайних направлений и отстранением других групп от власти, в условиях перестройки был деформирован децентрализацией и трансформировался в распад страны (с сохранением у власти действующих правящих кланов). Запуск этого механизма означает потерю контроля над ситуацией элитой, инициировавшей преобразования, ведет к радикальному социальному перевороту и воспроизводству новой стабильности ценой значительных социальных издержек.