Политическая наука №1 / 2015. Партии в соревновательных и несоревновательных политических системах

Третий тип – группировки, формируемые властью для представления интересов самой системы. Их можно назвать режимными партиями, поскольку они создаются правящей группой для усиления собственной власти и манипулирования с политическим пространством. В некоторых случаях они выполняют функции так называемых «партий власти». Первым и недостаточно проработанным прототипом партии такого типа стал «Наш дом – Россия» (1995). Более успешными были «Единство» (1999) и его преемница «Единая Россия». В 2006 г. к ЕР присоединилась другая режимная проектная партия – «Справедливая Россия» (включившая остатки партии «Родина»), возглавляемая главой Совета Федерации Сергеем Мироновым. Однако свойственная СР тенденция к автономии и критике в адрес власти показывает, что при установившемся в России политическом порядке может существовать только одна режимная партия. Поскольку административная ниша уже была занята ЕР, СР играла, скорее, в защиту конституционного государства.

Четвертый тип – партии-спойлеры, сами по себе практически не имеющие шансов на успех, но призванные вносить путаницу в политическое пространство и оттягивать голоса от оппозиционных группировок [Wilson, 2005].

Доминирование проектных и режимных партий сдерживало развитие конкурентной и структурированной многопартийной системы и подрывало программные партии. Эта слабость усугублялась спецификой электоральной политики, в рамках которой партии не играли никакой роли на президентских выборах. […]

Административный режим меняет партийную систему

Одним из приоритетов Путина после прихода к власти в 2000 г. была реструктуризация партийной системы. Целью реформы было сократить число партий и добиться, чтобы оставшиеся активно участвовали в федеральных и региональных выборах. […] Путин полностью достиг своей цели и консолидировал партийную систему как единое целое. Только 15 партий – против 35 партий в 2003 г. – имели право участвовать в парламентских выборах в декабре 2007 г., на которых действовал 7%-ный барьер. […]

Партий стало меньше, оставшиеся были сильнее в электоральном плане, но уровень их независимости снизился. Усиление партий не означало усиления демократии или даже усиления партийной системы. Вместо того чтобы агрегировать и артикулировать общественные интересы, а также быть выразителем протестных настроений, режимные партии занимались прямо противоположным – мобилизацией голосов в поддержку элит. Их престиж, и ранее невысокий, оставался на низком уровне из-за недостатка общественной поддержки. В 2006 г. только 24% населения считали, что политические партии играют в России важную роль. […] В 2009 г. рейтинг доверия к политическим партиям составил всего лишь 11% [Gorshkov et al., 2009, p. 59]. Неудивительно, что избиратели ориентировались на наиболее работающую часть политической системы, т.е. на президента, не питая особого уважения к другим, более «декоративным», институтам. […] Многопартийная «система», безусловно, была в глубоком кризисе, поскольку путинские реформы привели к снижению уровня конкуренции и монополизации партийного политического представительства «Единой России». Как было отмечено раньше, неясно, существовала ли в России вообще когда-нибудь партийная система – т.е. такая, в которой партии могли играть решающую роль при принятии политических решений. […]

Административный режим постоянно выражал обеспокоенность по поводу возможного возникновения независимого националистического движения, способного угрожать его автономии и даже существованию. Именно непредсказуемость и национализм стали причиной целенаправленного разрушения «Родины», остатки которой были впоследствии поглощены новым кремлевским проектом – «Справедливой Россией», призванной представлять левый центр политического спектра. Перед СР, как и перед «Родиной» в 2003 г., стояла цель переманить часть членского состава и избирателей у коммунистов и Жириновского. Так что новая организация была преимущественно проектной партией. Однако на нее были возложены и спойлерские функции – она должна была занять левоцентристскую нишу, не позволив появиться там независимой партии [Sestanovich, 2007, p. 123]. У лояльных Кремлю избирателей появился более богатый выбор, но, как побочный эффект, произошло размывание монополии ЕР. Создание СР в качестве запасной «партии власти» увеличило степень бюрократического плюрализма, который в дальнейшем мог вылиться в настоящую конкуренцию. Создание СР отражало разногласия между различными «башнями» Кремля, а также стремление последнего расширить свою электоральную базу, не делясь ни с кем властью. На парламентских выборах 2007 г. режим отказался от поддержки СР из опасения, что наличие двух режимных партий расколет чиновничий аппарат на два лагеря.