Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Именно революционеры начали наставлять специалистов, что они не так, как положено идейным советским ученым, работают. По ним, А.Г. Гурвич враждебен советской науке, поскольку протаскивает вульгарный механицизм, сдобренный изрядной долей идеализма, Л.С. Берг не подходит, поскольку также внедряет чуждый нам идеализм в форме витализма; их обоих покрывает своими рассуждениями идеалист А.А. Любищев; Н.И. Вавилов погряз в механицизме лотсианского толка, Н.К. Кольцов ([1928] 1936, с. 463) проповедует «машинистический детерминизм», видя в клетке всего лишь физико-химическую машину, механоламаркисты Е.С. Смирнов, Ю.М. Вермель и Б.С. Кузин стоят на позициях еще одного механистического искажения материализма; в механицизме обвинялся также М.М. Завадовский; оказалось, что генетики Ю.А. Филипченко и А.С. Серебровский проповедуют идеалистическую концепцию автогенеза и, кроме того, вместе с М.Л. Левиным защищают реакционера Вейсмана, Б.М. Завадовский под видом борьбы на два фронта, против механицизма и идеализма, за подлинную марксистскую диалектику на самом деле смущает умы учащейся молодежи самой настоящей эклектикой. Даже такие научные авторитеты, как И.П. Павлов и покойный И.И. Мечников подверглись идеологической проработке, первый, в частности, за отрицание качественной грани между физиологией и психологией.

Как же в такой ситуации идеологического осуждения практически всех видных биологов того времени не поскользнуться начинающему ученому, не ошибиться в выборе правильной линии научного поиска. Это какая же трудная задача стояла перед учеными - правильно понять диалектический материализм, если даже профессионалы в этом деле, марксистские диалектики, возглавляемые А.М. Дебориным и обучавшие по общему мнению правильному материализму ученых-естественников, сами оказались идеологически не совсем правильными.

В стране, значительная часть населения которой считала себя революционерами, в том числе в деле построения нового социалистического общества, приход политиков в науку был неизбежен. Как, кстати, и сама революция в нашей стране была неизбежностью из-за непреодолимого иностранного вмешательства. И к этой неизбежности приходилось подстраиваться. С.Э. Шноль (2010) говорит о конформизме ученых, пасующих перед властями. На самом деле, если и можно говорить о конформизме, то о конформизме перед неизбежным, перед непреодолимым. Ведь и тем, кто находился у власти, приходилось быть «конформистами» в условиях мировой вражды, действовать осмотрительно, с учетом неизбежности того давления, которое оказывалось на революционную Россию, а потом на строящийся Советский Союз, нацеленный на то, чтобы догнать передовые западные страны. Идейное единство в нашей стратегии выживания было неизбежностью. С.Э. Шноль безусловно прав, когда положительно оценивает этот так называемый конформизм в деле сохранения страны и науки.

Раз власть в России взяли революционеры, то они неизбежно пришли в науку. И с революционной решимостью стали строить советскую науку, искореняя буржуазные предрассудки, проявлявшиеся в идеализме, метафизике и других идейных грехах. Начавшись в 1920- х гг., эта война с научным мракобесием продолжается до сих пор. Через десять лет будем справлять столетие этой войны в науке. Какая же созидательная работа возможна во время войны? Она невозможна. Вот одна из главных причин нашего отставания в науке. На Западе ученые работают, а у нас они борются между собой за некие натурфилософские приоритеты и из-за этой натурфилософской свары у них просто не хватает времени на то, чтобы сделать хоть что-то нужное для науки.

Почему биология стала жертвой активности революционеров???

Э.И. Колчинский (1997, с. 39) пишет: «Среди естественных наук биология в наибольшей степени испытала воздействие жесткого административно-государственного управления наукой и оказалась восприимчивой к различным политическим и идеологическим влияниям. Расовая гигиена, евгеника, антропология в нацистской Германии и мичуринская биология в СССР показали, как ради политических целей наука идеологизируется и превращается в свою противоположность. Стремление понять механизмы подобного превращения породили обширную литературу о биологии в Германии при Гитлере и в СССР при Сталине» (выделено нами).