Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Первые результаты казались обнадеживающими для некоторых линий трипаносом. Но в целом были получены отрицательные результаты. Приводим перевод заключения Теодора Хаушки и Маргарет Гудвин (Hauschka, Goodwin, 1948, р. 602): «Относительно работы Роскина и Клюевой пока еще рано ставить окончательный вердикт, но в виду почти полностью отрицательных результатов наших экспериментов (Hauschka, 1947а, Ь), и опытов других исследователей (Engel, 1944, Cohen et al., 1947, Belkin et al., 1948) неизвестный «эндотоксин» из T. cruzi, следует пока признать, не внушает (hold out) больших перспектив в деле противоопухолевой терапии», «C марта 1945 г. были испытаны 8 различных линий Т. cruzi против 5 форм раковых опухолей у более 1300 экспериментальных мышей».

Не подтвердили американские специалисты и другое открытие наших ученых (там же, р. 600): «Паразиты не показывали “положительный туморотропизм” [т.е. поражение преимущественно раковых клеток], как установлено русскими исследователями... Под нашими экспериментальными условиями собственно раковые клетки редко заражались. Инфекция была слабо представлена в строме опухолей, высокая концентрация паразита отмечена в сердце, печени, селезенке, почках, в тонких кишках и скелетных мышцах». Для сравнения, вот что писала Е.С. Левина (2016): «По состоянию работы на июль 1947 г., зафиксированном в опубликованной к этому времени монографии, была доказана лишь принципиальная возможность использовать феномен туморотропизма отдельных штаммов T. cruzi как биологическую основу специфической онкотерапии, что уже было предметом открытия».

По данным заведующего лабораторией клеточной биологии Петербургского института ядерной физики РАН М.В. Филатова, в 1950 г. NCI (National Cancer Institute в США) не возобновил грант, для продолжения исследований Хаушки (Hauschka) по биотерапии рака с использованием Т. cruzi. Другие исследователи также потеряли интерес к изучению противоопухолевого действия простейших. Не исключено, что это сыграло определенную роль в решении, принятом на правительственном уровне, закрыть в 1951 г. эти работы и в нашей стране.

Таким образом, проект соглашения, под которым должна стоять подпись посла США, был откровенно мошенническим. Мы передаем американскому послу открытие, а они нам лишь намерение что-то показать. Самое неприятное, что в этом деле на главных ролях был замешан посол США. Т.е. мошенничество развертывалось со стороны США по государственной линии.

В жизни всякое случается. И посол, тем более из кадровых разведчиков может повести себя не так, как принято. Но ведь мошенническая деятельность У. Смита в отношении граждан СССР была одобрена Госдепом США, раз его выдвинули на повышение. В этом эпизоде американцы смотрели на наших граждан как на туземцев, у которых они, даже не за бусы, но лишь за обещание их им дать, пытались заполучить реальные ценности. Это сейчас на горьком опыте разрушенной страны мы знаем, чем для советских людей обернулась мошенническая деятельность запада под лозунгом демократизации жизни нашего общества. Вот эта уязвимость советских людей, воспитанных на принципах уважения, добрососедства и доверия друг к другу, и которых поэтому легко обмануть, и открылась нашему правительству в деле профессоров Н.Г. Клюевой и Г.И. Роскина. Ну ладно, если бы попались на мошенническую удочку ученые. Н.Г. Клюева и Г.И. Роскин были полностью поглощены своей многолетней и поэтому изматывающей работой. Но ведь наивность и преступную доверчивость проявили министерские работники вплоть до министра. А ведь им по статусу положено стоять на страже государственных интересов. И как бы не хотел А.А. Жданов, их нельзя осудить за эту доверчивость и беспечность, не подорвав при этом доверия к самой власти.

В деле Н.Г. Клюевой и Г.И. Роскина необходимо ответить на два вопроса. Имело ли место нарушение законов СССР со стороны ученых. Иными словами, были ли они осуждены по закону, или это был политический произвол. В последнем случае нам надо выяснить мотивы, которыми могли руководствоваться власти. Второй вопрос касается производственной и медицинской готовности противоопухолевого препарата в качестве эффективного средства лечения больных раком.

Н.Г. Клюева написала два письма А.А. Жданову, уверяя его об исключительной перспективности полученного препарата в борьбе с раком (первое письмо в апреле 1946 г.). Заинтересованность американской стороны в получении сведений об этом препарате, видимо воспринимались как серьезное свидетельство того, что Н.Г. Клюева не ошибалась в своей оценке практических возможностей «КР».