Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Что должны подумать те, кто занимался делом В. В. Парина. Ему четко было сказано, что его министерство не может самостоятельно решать такие вопросы и за разрешением должно обратиться в уполномоченные на то органы. В. В. Парин утверждал, что он получил (устное) разрешение от Г. А. Митерева. Но тот, естественно, отказался от того, что он что-то разрешал В. В. Парину. И этот отказ от своих слов, если он был, вполне объясним, поскольку министр не имел полномочий давать такого рода разрешения, о чем он, как министр, должен был знать. В итоге Парину было предъявлено обвинение в сознательном антигосударственном действии.

3 октября 1946 г. по предложению Сталина вышло постановление, расширяющее права Комиссии по внешнеполитическим вопросам, которая с этого момента должна была заниматься внутриполитическими вопросами, связанными с внешней политикой (Есаков, Левина, 2005, с. 70). Ларин встречался с Зарубиным 4 октября. Зарубин скорее всего знал об этом постановлении, а, возможно, каким-то образом участвовал в его подготовке. Поэтому он и предупредил В. В. Парина: то, что они собираются делать, будет нарушением государственной дисциплины. А за это тогда очень жестко спрашивали. Министр Г. А. Митерев собирался руками В. В. Ларина осуществить внешнеторговый обмен, который в узаконенную деятельность Министерства здравоохранения СССР не входит. Поэтому Минздрав должен был получить разрешение скорее всего от Министерства внешней торговли или от упомянутой выше Комиссии. Минздрав этого не сделал. А должен был сделать. Ведь просит В. В. Ларина передать оказией не свои личные вещи, но государственное имущество. Чего проще получить разрешение на обмен научными материалами. Тогда бы и посыльный (в лице В. В. Ларина) не потребовался. Не было бы в этом случае никаких нарушений нашего законодательства. Незадолго до этого В. В. Ларин получил новую культуру трипаносомы для Н. Г. Клюевой из Англии. Наверняка на это было получено официальное разрешение соответствующих органов. Ведь почему В. В. Ларин пошел Министерство иностранных дел проситься на дипломатический рейс до Парижа? Потому что вез образцы «КР» контрабандой, не имея на то разрешения органов, контролирующих перемещение через границу биологических материалов.

Что должен был сделать В. В. Ларин, когда услышал мнение ответственного сотрудника Министерства иностранных дел о недопустимости такой передачи научных материалов. Отказаться брать ответственность на себя. А ему, видимо, было неудобно перед министром Г. А. Митеревым. Как же, обещал. В. В. Ларин оказался заложником своей добропорядочности и не обратил внимание на то, что она входит в нарушение с его государственным долгом. Т.  е. личное, связанное с его пониманием порядоченности, он поставил выше государственного. Об этом собственно и шла речь в письме по делу Н. Г. Клюевой и Г. И. Роскина.

Я думаю, что дело с подставой В. В. Парина обстояло следующим образом. Чтобы вывезти рукопись и препарат, Минздраву в любом случае нужно было получить разрешение, которое могли не дать. Поэтому в Минздраве скрыли от В. В. Парина тот факт, что он повезет материалы без разрешения. Это выяснилось в последний день перед отлетом из разговора с Зарубиным. В. В. Ларин бросился к Г. А. Митереву и тот ему сказал, чтобы он не волновался, а разрешение на передачу материалов министерство получит и вышлет. Почему я думаю, что было именно так. Это же не Парину нужно было иметь разрешение на вывоз, а министерству. Не имея разрешения В. В. Парин совершил преступление. Если бы не было осечки с Зарубиным, то В. В. Парин в первый или же на второй день по приезде в США передал бы американцам и рукопись, и не успевший испортиться препарат. И его положение было бы совсем безнадежным. Ведь американским коллегам по прибытии в США он должен был что-то сказать о рукописи и препарате. Скорее всего сказал, что материалы привез, но ждет разрешения на их передачу. Прошел месяц, а разрешения нет. И не должно быть, поскольку никто в министерстве не собирался получать разрешение задним числом. В итоге В. В. Парин забеспокоился и обратился к В. М. Молотову. Но обратился он к нему 7 ноября, тогда как прилетел в США 6 октября. За это время препарат испортился. В Москве его спросили бы, почему вы целый месяц ждали В. М. Молотова. Есть посольство, через которое всегда можно сделать нужный запрос. В. В. Ларин, возможно, не хотел писать в объяснительной А. А. Жданову, что ему обещали выслать разрешение. Это кто же будет подписывать разрешение на уже вывезенный материал? А кто поручится, что незаконно вывезли именно то, на что просят разрешение. Если В. В. Парин ждет разрешения, то зачем вовлекать в это дело стороннего человека, не знающего существа дела?