Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Поэтому если бы Н. К. Кольцов и хотя бы часть генетиков, занимающихся академическими темами, например, тот же Н. П. Дубинин сказали, что Т. Д. Лысенко имеет право на свое особое мнение и мы это мнение уважаем, и на этом основании отказались бы участвовать в сессии ВАСХНИЛ 1936 г., то в этом было бы больше пользы для развития отечественной генетики. И на критику генетики со стороны Т. Д. Лысенко и поддерживающих его философов можно было бы ответить: согласны и пересмотрим с учетом критики натурфилософские положения западной генетики. И на этом пути наши генетики могли бы совершить прорыв и действительно занять передовые позиции в мировом сообществе ученых. Но история распорядилась иначе.

Дело в том, что после революции в науку пришло много революционеров, по своим внутренним убеждениям нетерпимых к инакомыслию. Вот вторая главная причина борьбы между учеными на уничтожение своих противников, борьбы, обескровливавшей нашу науку (третья причина – иностранное вмешательство). Сначала диалектики, ведомые историком М. Н. Покровским и марксистским философом А. М. Дебориным, начали борьбу за перестройку естествознания на основе марксистской диалектики. В рамках этой кампании они предприняли наступление на механицизм (антидиалектику) ламаркизма и вроде бы искоренили это лженаучное учение в умах академических и университетских ученых. Затем выяснилось, что для позиции диалектиков «характерна недооценка Ленина как философа, как теоретика, непонимание того, что в ленинизме мы имеем новый этап в развитии диалектического материализма. Вместо использования в естествознании философских работ Ленина – Маркса-Энгельса… во многих коренных философских вопросах, в вопросах диалектики природы мы имеем скатывание на позиции идеалистической гегельянщины» (Токин, 1931, с.  12–13). Эта позиция «игнорирования Ленина как теоретика, как философа» при одновременном преклонении перед Гегелем была осуждена как меньшевиствующий идеализм. Борьба с ламаркизмом «биологов и особенно генетиков, оказавшихся в плену буржуазных идей и скатившихся… к меньшевиствующему идеализму» (с. 9), оказалась в силу этого неэффективной. Возникла настоятельная необходимость вести «борьбу на два фронта в биологии с упором в сторону механистов. Механистическая ревизия диалектического материализма в области биологии является дополнением к общей цепи механистических извращений марксизма-ленинизма, что давало и дает теоретическое обоснование правому оппортунистическому уклону» (там же, с. 17). А позиция диалектиков группы А. М. Деборина (куда, по данным Б. П. Токина, входили Агол, Левин, Левит и др. ) давала обоснование левому оппортунистическому уклону. Видите, как все завязано на политиках. Борьба последних между собой, втягивала в их разборки и самих ученых биологов.

В итоге борьбы в биологии на два фронта преодолели и меньшевиствующий идеализм и ламаркизм. [27] Но через несколько лет благодаря усилиям Лысенко ламаркизм вдруг заявил о себе в сельскохозяйственной науке. Начался новый этап борьбы биологов с ламаркистским поветрием. Но в итоге не смогли одолеть Лысенко и сами оказались в тяжелом положении. Потом, когда изменились приоритеты, одержали победу над Лысенко. Но логика революционной борьбу за истину задает свои стереотипы поведения. И после победы над Лысенко начали с той же революционной непримиримостью делить победу между собой.

Вот что пишет по этому вопросу С. И. Романовский (2004): «Как считает свидетель событий тех лет, при Брежневе опять появился непререкаемый лидер, “безгранично честолюбивый” академик Н. П. Дубинин». Этим свидетелем событий был советский генетик В. П. Эфроимсон (1989). В интервью журналу «Огонек» он следующим образом охарактеризовал сложившуюся в генетике ситуацию:

«Честно говоря, я думаю, что в настоящее время советская генетика находится в худшем положении, чем во времена Лысенко. И это совершенно не случайно. Большая статья академика Г. П. Георгиева в “Правде” очертила многими горькими словами современное состояние генетики, но в ней не дано никаких объяснений тому поразительному факту, что диктатура Лысенко была свергнута в конце 1964 года, а “воз и ныне там”».

«А почему за это время – спрашивает ведущий интервью – отечественная генетика не смогла восстановить свою былую силу? Почему этого не произошло?» Читаем ответ: