Политический порядок в меняющихся обществах

Наконец, сами формы социальной организации в трущобах не способствуют политическому радикализму. Во многих латиноамериканских городских трущобах наблюдается высокий уровень взаимного недоверия и антагонизма, а это, в свою очередь, затрудняет какую-либо организованную кооперацию для выражения требований и участия в политическом действии. Эти устремления больше распространены в городских трущобах, нежели в сельских общинах, из которых происходят мигранты: в Перу, к примеру, 54 % жителей трущоб сказали, что они всегда чувствуют недоверие, даже среди своих друзей, тогда как в сельской местности эта цифра составила 34 %¹⁶. Трудности в формировании новых ассоциаций для отстаивания своих требований дополняются живучестью традиционных форм социальной структуры. Важнейшую роль продолжает играть семья, а место помещика или управляющего занимает выборный чиновник. Насколько эти традиционные формы власти удовлетворяют минимальные потребности жителей трущоб, настолько же они минимизируют побуждения к созданию новых ассоциаций с более широкими политическими и общественными целями. В Африке, напротив, люди, мигрировавшие в города, по видимости довольно быстро объединяются в добровольные ассоциации на племенной или региональной основе. Помогая друг другу, эти ассоциации, возможно, заложат основу движения в направлении более эффективной политики, т. е. политики групп, организованных по интересам.

В политическом плане житель трущоб может поддерживать правительство или проголосовать за оппозицию. Но он не сторонник революции. Реформы, приносящие жителю трущоб немедленные материальные выгоды в виде работы и жилья, вполне могут произвести стабилизирующий эффект, по крайней мере, на короткое время. В какой-то момент, однако, эта ситуация, скорее всего, переменится, и улучшение условий жизни в трущобах приведет с большой вероятностью к росту политических беспорядков и насилия. Первое поколение жителей трущоб приносит в трущобы сельские установки почитания вышестоящих и политическую пассивность. Их дети вырастают в городской среде и усваивают цели и притязания, свойственные городу. Если родители удовлетворены географическим перемещением, то детям требуется вертикальная мобильность. Если роста возможностей не видно, велика вероятность, что будет существенно расти радикализм.

Зависимость между длительностью проживания в городе, профессиональной мобильностью и политическим радикализмом зримо иллюстрируют данные Соареша по Рио-де-Жанейро. Доля квалифицированных рабочих, поддерживающих ПТБ (Партию трудящихся Бразилии), была одна и та же (37–38 %) для тех, кто жил в Рио больше двадцати лет, и для тех, кто жил там менее двадцати лет. В то же время для неквалифицированных мигрантов длительность проживания в городе существенно сказалась на поведении на выборах. Только 32 % тех, кто жил в Рио меньше двадцати лет, поддерживали ПТБ, тогда как среди тех, кто прожил там двадцать лет и более, доля поддержавших ПТБ составила 50 %¹⁷. Короче говоря, длительная жизнь в городе при малой профессиональной мобильности или в отсутствие таковой порождала политический радикализм. Сходным образом в Калькутте «гундас», т. е. профессиональные хулиганы, из которых рекрутируются лидеры радикалов и значительная часть буйствующих толп, много чаще принадлежат к уроженцам города, составляющим треть его населения, чем к тем двум третям, которые состоят из иммигрантов и людей, покинувших сельские районы. Сельские связи последних уменьшают вероятность того, что они будут заниматься противозаконной деятельностью. «Вопреки распространенному убеждению, связи мигранта с деревней и со своим семейством, неуверенность и, пожалуй, даже настороженность, которую он ощущает в большом городе, – все это делает его в какой-то мере законопослушным; городской житель, зависящий от города в отношении дохода и безопасности, в большей мере склонен к выступлениям против властей и к связям с подпольным миром. Сельский иммигрант должен адаптироваться к городской жизни, прежде чем он сможет стать профессиональным преступником. Деревенскому жителю нужно научиться не бояться представителей власти, а презирать их, прежде чем он или его потомки смогут стать преступниками»¹⁸.