Политическое животное

Возможно, еще оставался шанс прорваться на это заседание и огласить требования, очевидно, большей части города: в то время как наши митинги уже не могла вместить вся площадь, собрания наци под памятником в центре города едва достигали пяти сотен с учетом приезжих. Однако теперь в лагере мы видели куда большее количество их бойцов – вероятнее всего, их специально привезли из столицы.

У нас не было никаких средств связи, на такой территории было сложно понять, что происходит в другой ее точке. Тем не менее постепенно все наши силы стянулись ко входу в городскую администрацию, с которой так или иначе была связана моя жизнь все последние годы – работа в медиа и политике, затем лоббирование чьих-то интересов и регулярная раздача взяток, а в последние недели теперь и ночные бдения.

Руководители всех групп протискивались к ступеням у входа – все кругом было перегорожено, наци постепенно выстраивались в боевые порядки: стройные шеренги и ровные ряды. По сравнению с ними, мы выглядели совсем неорганизованно, и если большинство из них уже были соратниками, прошедшими вместе уличные бои в столице, то в наших рядах в лучшем случае бойцы знали лидера своей группы.

Подошли полицейские – сейчас ими лично руководил давно знакомый майор, которому я всегда звонил в случае уличных разбирательств. Он возглавлял отдел общественной безопасности, и по его усталому, постаревшему лицу было видно, что в последние дни он мало спал.

– Ради бога, не устраивайте ничего не здесь. Вам надо, чтоб было как в столице? Потом и дела уголовные понавешают – не то что на вас, на моих парней уже заведены! Давайте без проблем поэтому. Постоим, разойдемся, а пока не мешайте народным избранникам идти на сессию.

– У нас тоже есть избранники: граждане имеют право присутствовать на сессии, – сквозь гул толпы прокричал я.

– А-а, здоров, давно не видел тебя, – сказал майор, – вот оно тебе надо? Ну что вы за люди такие, а? – Он махнул рукой, развернулся и сквозь толпу начал протискиваться вверх по ступеням.

– Ну что, будем пробиваться! – прокричал мне на ухо племянник. Он уже давно отбросил свои сомнения и считал, что мы все делаем верно.

И теперь администрацию штурмовали мы. Беспорядочная толпа напирала сзади, полицейские, ставшие живым ограждением между нами и наци, не давали вспыхнуть серьезным стычкам – основное противостояние развернулось на ступенях. Люди падали в толпе, по ним шли следующие, кого-то прижимало к стене администрации или перилам ступеней – но оцепление прорвали почти мгновенно. Брызнуло стекло входной двери, и тут же обзор закрыла чья-то спина – я начал подниматься наверх. Людской поток толкал сзади, меня вынесло на площадку сбоку от входа – а туда один за другим уже проходили наши сторонники. Через разбитые стекла я видел, что они не знают, куда идти, но, когда в холл зашел бывший спецназовец, который и предложил этот план, он сразу повел всех за собой.

Тут же оцепление полиции дрогнуло, и на нас хлынул поток бойцов «сотен» в касках с битами в руках…

У Бегемота была разбита голова, племянник не чувствовал руку, я отделался разорванной одеждой и отдавленными ребрами. У большинства из тех, кто оказался тогда на верхней площадке, повреждения были куда серьезнее – к несчастью, пригодился лидокаин, который я захватил с собой. Полиция, несмотря на свою немногочисленность, сумела развести нас с наци в разные стороны и восстановить оцепление.

После натиска наших групп мы заняли несколько большее пространство, полиция тем временем сумела восстановить оцепление. Кураж от столкновения будто согревал, и мы не замечали мороза, ожидая результатов от тех, кто прошел в администрацию.

Спустя минут сорок на ступеньках показались наши делегаты – со стороны наци послышались какие-то вопли и ругань, полиция тут же оттеснила вышедших в нашу сторону, чтобы их попросту не растерзали. Вояка, который предложил зачитать обращение, растворился в общем людском потоке и вскоре показался на крыше одного из автомобилей. Он что-то быстро объявил и вновь растворился в толпе, которая передавала его слова по цепочке.

«Не приняли», «не выслушали», – доходили до нас его слова.

– Ну что, поехали в медпункт, а потом снимать стресс? – спросил Бегемот, ткнув племянника в руку.

Моя машина, поставленная вдоль дороги, оказалась заперта двумя другими – к началу сессии, да и всех событий автомобили начали оставлять совсем уж беспорядочно, и этот хаос прямо посреди проезжей части выглядел пугающе. Почему-то, лишь глядя на дорогу с непонятно как расставленными авто, я понял, что происходит что-то ужасное.

Мы позвали на помощь еще двоих парней и оттащили в сторону одну из мешавших выехать машин, я как попало развернулся посреди дороги, и мы поехали в тот самый медпункт, где пять лет назад я штопал уличного хулигана.

Племяннику пришлось наложить гипс, и, пока с ним возилась сестра, Бегемот пошел за выпивкой, буркнув, что наберет и длинного. Я остался на всякий случай на месте – если что-то понадобится племяннику. В темном коридоре пахло лекарствами, дезинфекцией и какой-то беспросветной тоской.