Политическое животное

– Послушай, тебе сейчас лучше пересидеть где-то, где тебя не найдут, и пока не появляться на людях. И выключи телефон. Я не думаю, что здесь смогут вымутить состав преступления, но пока лучше отсидеться тихо. Скажешь только, на каком номере будешь.

– Подожди, постой… А ты, ты думаешь, – внезапная догадка охватила меня, – что это я?

– Ты дурак или притворяешься? Сейчас проверяем всех наших, кто причастен к этой режиссуре. Давай, береги себя. – Я услышал гудки.

За время нашего разговора телефон показал пять пропущенных звонков. Я набрал один из номеров – журналистку.

– Привет, мне нужно взять у тебя комментарий, – холодно сказала она.

– Можно я к тебе приеду, только попозже, как стемнеет?

– Мне нужен твой комментарий.

– Я обещаю тебе эксклюзив. Ты будешь первой.

– Обещаешь? – живее сказала она. – Смотри, эта тема сейчас главная, все республиканские СМИ шумят! А знаешь, так будет еще лучше – ты пропадешь, ты же ведь не берешь трубку, правда? И после такого ожидания, интриги появляется мой материал! – Она быстро договорила и звонко расхохоталась.

– Обещаю, я даже отключу телефон.

– Хорошо, только предупреди, когда будешь ехать ко мне!

– Договорились.

Я завел машину, проехал несколько кварталов и остановился в тихом дворе. Достал из багажника сумку со спортивными вещами и быстро переоделся: куртка, которая еще пахла ее духами, и широкие штаны с полосками. Сим-карту я извлек из телефона и оставил его в бардачке. Все, что могло понадобиться из машины, я сложил в небольшой рюкзачок, перекинул его через плечо и дворами пошел к вокзалу. Я сомневался, что полиция поверит в мою причастность, но по горячим следам могут и чего-нибудь натворить, чтобы выслужиться перед советом города. В течение нескольких дней они во всем разберутся, но провести это время в камере мне совсем не улыбалось. Поэтому мой комментарий, который должен был появиться вечером в ее издании, где уже была опубликована фотография, мог решить многое. Я шел, погрузившись в невеселые мысли, и через полчаса был у вокзала. Здесь спустился в переход, в другой, в третий и, только выйдя из него, увидел, что искал. Какой-то алкоголик в неопрятной одежде держал в руках два старых больших телефона.

– Батареи заряжены?

– Конечно, – засуетился он, – все работает, только на этом западает кнопка вызова, – он задышал отвратительным запахом мне в лицо.

– Карточку видит? Включи оба.

Я выбрал тот, у которого батарея была заряжена лучше, и потащил бродягу к магазинчику мелочей, где купил первую попавшуюся карточку. Вставил ее в аппарат, убедился, что все работает, и отдал ему полтинник.

Уже прошло обеденное время, очень хотелось есть. Я зашел в простое, людное заведение, где готовили вкусное мясо. Заказал большую порцию шашлыка, жареной картошки, маленький стакан пива, чашку кофе и большой салат.

«Я пока здесь», – написал я журналистке. «Докажи, что это ты», – получил я в ответ. «Ты была сверху, а в тебе был сидр!» – «Ну, может, это и в самом деле ты…» – Она и здесь умудрялась кокетничать, но не проявляя ни капли нежности.

Я очень быстро расправился с едой. До сумерек оставалось еще часов пять, и я размеренным шагом пошел той же дорогой, которой три года назад ехал к морю из столицы. Меня очень радовало это неожиданно доставшееся свободное время – советник объяснит кому надо, куда я пропал, а пока я отдохну. Очень быстрым шагом я дошел до парка, поправил рюкзак за спиной и медленно побежал. Как только меня догоняли какие-то мысли, я ускорялся и вновь их терял.

Без остановки я пробежал шесть километров и спустился к воде. Тело просило прохлады, и я скинул одежду. Когда наступает сентябрь, с пляжа как-то вмиг пропадают люди – конечно, это можно объяснить началом учебы, работы, концом отпусков, но я видел в этом другие причины. Просто все уже знают, что наступила осень, а купаться можно только летом. Я, конечно же, в такие глупости не верил, поэтому, пользуясь отсутствием зрителей, плавал голышом. Я вспомнил, как журналистка угрожала запечатлеть меня на пляже, и обрадовался, что мне есть сейчас о ком подумать, к кому пойти. Это значило куда больше ее стройной фигуры и страстных поцелуев. Меня, правда, немного пугала ее глубокая вовлеченность во всю эту журналистскую жизнь, я же в ней чувствовал себя транзитным пассажиром – скоро, я понимал, скоро все изменится, и опять я выйду во что-то новое для себя. К тому же она очень серьезно и даже с каким-то остервенением относилась к своей миссии, ну а я старался видеть жизнь не только в журналистских расследованиях, компроматах и скандальных заявлениях.