Политическое животное

– Сейчас. – Она углубилась в монитор. – Вот.

Я смотрел на кадры, которые видел до этого лишь раз. Вот два снопа света, вот женские голоса, а забор перепрыгивает крепыш, который просил меня сдать оружие на проходной телеканала, он же – охранник городского совета! Женские крики, затем бородатое лицо… Я понял, почему лицо нового сотрудника телеканала казалось мне знакомым.

– Все теперь понятно, но откуда у него фотография… – негромко пробормотал я, рассматривая в тексте новости среднеформатный квадратный снимок с потеком крови. Мы с рыжей под одеялом, одной рукой я обнимаю ее за шею, вторая – уходит под нижнюю границу кадра.

– Что понятно? – Она смотрела и старалась понять, что происходит у меня в голове.

И я объяснил: бородатый ввел своих людей в новую охрану телеканала и городской совет, видимо, для сбора информации. И если в совет он был вхож, то с нашей организацией ему пришлось потрудиться. Скорее всего, они хотели получить мое оружие хотя бы на короткое время, чтоб отстрелять больше гильз или попросту ранить бородатого. Но, не получив чего хотели, решили довольствоваться одной гильзой, найденной во дворе, зато провернуть эту комбинацию в более удачном месте. Я собрался с мыслями.

– Вот что, ты скажи своим так: «У меня есть неопровержимые доказательства того, что это все подстроено, и я, пользуясь всеми доступными ресурсами, опубликую эту информацию. А вы, если вы действительно журналисты, а не просто цепные шакалы, осветите всю историю объективно». Скажи, что я узнал всех героев и проверить будет очень легко.

– Ты меня обижаешь такими словами. – Она опять включила свой профессионализм.

– Нет, я тебе просто описал риторику нашей беседы, которую ты обрисуешь редактору, а тот дальше.

Ей подошло такое объяснение. Я поцеловал ее в щеку.

– А теперь мне нужно будет подъехать в одно место и сделать пару звонков.

Она отвела глаза и насупилась.

– Ну что такое, тебе не нравится, что ухожу?

– Просто я знаю, к кому ты идешь.

Она верно все поняла – мне нужно было поговорить с рыжей. Публикация записи была угрозой для нее. Но я бы мог договориться со своей командой о защите, если мои слова, переданные журналисткой, не дадут результата.

– Если ты меня пустишь – я вернусь к тебе. В конце концов, мне спать негде. – Я засмеялся.

– Приходи. – Она вылезла из-под одеяла и, заглянув в глаза, обняла. – А я пока все им объясню, как ты просил.

Я быстро натянул одежду и выскочил на улицу. Идти было недалеко – рыжая жила в этом же районе. Я собирался проверить, дома ли она, если нет – ее телефон я помнил наизусть, а купить другую карточку мог даже ночью.

Скоро я подошел к ее окнам – приглушенный свет пробивался через решетки первого этажа. Она жила с родителями, летом они всегда уезжали отдыхать, и, если она не переехала к бородатому или не вышла на недолгую прогулку, то обязательно должна была быть дома. Я оглянулся по сторонам и подтянулся на решетке. Сквозь щель между шторами я увидел, что она сидит за столом. Сгорбившись, рукой она перебирала что-то на столе, ее волосы были неаккуратно стянуты где-то между макушкой и затылком.

Я оттолкнулся руками и мягко опустился на ноги. Код на воротах был прежним. Я тихо поднялся по лестнице, мягко оперся руками о ее дверь и прислонил голову, прислушиваясь к происходящему внутри. Было тихо. Я поднял руку – сердце заколотилось – и нажал звонок. Она медленно подходила. Я отодвинулся и встал перед глазком.

– Ты, – выдохнула она за дверью, и судорожно застучали защелки и замки. Дверь скрипнула, и я увидел ее. С первого взгляда я понял, что она очень, очень пьяна. Я даже не видел ее такой никогда, лицо будто потеряло свои черты, и, может быть, в темноте я бы даже не узнал ее.

Она крепко оплела мне шею руками, я почувствовал сильный запах алкоголя.

– Прости меня, прости, прости, – шептала она без остановки.

– Подожди, что ты. – Я, придерживая ее, обернулся и закрыл дверь.

– Прости, прости.

Я приподнял ее и понес в комнату.

Кровать была в беспорядке, я уложил ее, она свернулась калачиком и прижалась ко мне. Она ни секунды не оставалась спокойной – извивалась всем телом, будто стараясь выплеснуть что-то наружу.

– Он обманул, он обманул меня. – Она начала говорить громче. – Он получил какие-то нужные документы на помещение в поликлинике, я его познакомила, он украл нашу фотографию, он предал меня, он обманул меня, он говорит везде, что ты стрелял в него. – Она захлебнулась рыданиями, но продолжила: – И он не любил меня, он не хотел брать меня замуж!

Она обхватила меня руками и положила голову мне на колени.

– Как хорошо, что ты пришел! – Она начала ласкать меня руками, но это были уже не просто дружеские поглаживания. Я провел ладонью по пышным рыжим волосам.

– Ну что ты. – Я прижал ее к себе сильнее, удерживая ее руки. – Но ты же написала мне… Ты ведь думала, что это действительно я!