Политическое животное

Осень бесцеремонно обустроилась в городе и укрепляла свои позиции. Все в моей жизни закрутилось в небывалом ритме – даже напряженный график, в котором я работал последние полгода, теперь казался несложным. Я давно отключил звонок телефона, просматривая, когда удобно, список пропущенных вызовов, и набирал только тех, кто был нужен мне. Я принимал несколько видов успокоительных и два вида тонизаторов-стимуляторов. От спорта пришлось отказаться, я старался лечь спать настолько рано, насколько мог, и отдыха мне все равно не хватало, выходных не было вовсе. Раздача агитационных материалов, встречи шефа с избирателями, благотворительные вечера, районные ярмарки, политические конференции, мониторинг действий оппонентов и масса других дел занимали времени больше, чем, казалось, его могло быть в сутках. Как только заканчивался рабочий день, я ехал домой к своему знакомому распорядку – рабочему столу, ужину и постели. Словно избавления, я ждал окончания выборной кампании, и скоро цель моя стала куда проще – выдержать этот безумный марафон без нервных срывов и болезней (а некоторые сотрудники уже сошли с дистанции), а там будь что будет. Глава республиканских нациков все же решил не идти на выборы по нашему округу, выставив местного протеже, поэтому вся наша стратегия свелась к эффективной работе с людьми. Меня атаковали сотни горожан, жаждущие решения своих проблем, шеф давил постоянными претензиями, начальник выборного штаба – сроками и обязательствами. Каждый день появлялись десятки новых задач, многие проекты были долгосрочными и требовали постоянного контроля. Моим девчонкам тоже не хватало собственных сил, все порученные им дела они вели с большим количеством помощников, а на столах у них я видел те же таблетки, что пил и сам.

Поэтому вечерами я бывал с ней редко, а жить вместе мы оба считали преждевременным шагом. К тому же она тоже полностью отдавалась работе, и я чувствовал, что занимаю далеко не самое важное место в ее жизни. Тем не менее ничто не мешало мне чувствовать приливы глубочайшей нежности, когда я смотрел, как она напряженно выстукивает на клавиатуре очередную новость, компрометирующую моего шефа и всю нашу компанию. Единственное ее снисхождение лично ко мне заключалось в тщательном подборе фотографий в новости, где фигурировал я – в этом случае она выбирала наиболее выгодный моей внешности ракурс. Несмотря на полное отсутствие свободного времени, я почти каждый день заезжал к ней – хоть на двадцать минут. Этого времени нам не хватало толком даже на секс – ей приходилось сразу садиться за компьютер, а я был занят с телефоном. Как-то само собой установилось правило: мы принимали звонки в разных комнатах, максимально дистанцируясь от противостояния, которое существовало вне этих стен. При всей ее внешней силе и собранности, она представлялась мне существом слабым и беззащитным, ее участие в этой схватке казалось временами даже неправильным, оттого я был еще более нежен, хотя и мало говорил об этом.

Когда я приезжал, она сразу начинала делиться самыми яркими впечатлениями: рассказывать, как днем переступала трупы на месте происшествия или строила глазки министру, приехавшему с инспекцией в порт. Что-то меня забавляло, что-то могло огорчить, но всегда мне казалось, что ее мысли сосредоточены только на работе, а я был лишь фрагментом в ее пути к цели. Ее очень волновало мое будущее в роли члена городского собрания – прикосновение к власти доставляло ей какое-то особое удовольствие, и этой перспективой я привлекал ее еще сильнее. Немного больше ее привлекал секс, после которого она опять с головой окуналась в водоворот новостей и событий. Она всегда хотела, чтоб я говорил о любви к ней, но никогда не говорила таких слов сама.

Все наши встречи проходили дома – выбраться куда-то не хватало ни времени, ни сил, да и куда мы могли пойти вдвоем, когда все в городе знали нас в лицо? Мы перестали появляться даже в самых простых забегаловках. В любом ресторане, кинотеатре или спортклубе наше совместное появление стало бы городской сенсацией, возникла бы масса вопросов со стороны ее и моего окружения. И если я, как мужчина, еще мог объяснить все красивым романом, то она испортила бы свою карьеру связью с противоположным лагерем, поскольку женщинам подобные вольности не прощаются.