Политическое животное

– Не платит ни черта! – распинался невысокий мужичок в меховой шапке. – Приезжает на вот такой машине, с охраной, а говорит – денег нет. – Он активно размахивал руками, и нас постепенно обступали люди. Оживленный диалог сразу привлек внимание охранника на проходной – а я добивался именно этого. От турникета к нам направилась фигура в форменной куртке, отороченной мехом. В свою очередь я отделился от нашей группы, дав глазами сигнал не прекращать съемку.

– И что мы здесь снимаем? – жестко спросил охранник. Несмотря на такой тон, я видел, что человек он добродушный.

– А вы передайте привет, – я назвал свое имя и владельца предприятия.

– И как представить? – Имя руководителя произвело некоторый эффект, и тон сменился.

– Он все поймет, – подмигнул я и развернулся к нашей компании.

Вскоре я услышал телефонный звонок. На дисплее отобразился номер коммерсанта. Я нарочно не брал трубку, пока вызов не прекратился. Он сразу же набрал во второй раз, но я не спешил отвечать.

Люди продолжали стягиваться к нам, оператор уже снимал их диалог, в котором раскрывалось куда больше фактов, чем в сольных выступлениях. Мои парни настолько прониклись ситуацией, внимательно слушая каждого, что я попросил их не терять концентрацию, и они действительно сразу собрались. Когда я понял, что мы набрали достаточно материала, я перезвонил коммерсанту.

– Ты что-то хотел?

– Что ты там делаешь под моим предприятием, пишешь людей? – прокричал он в трубку.

– Во-первых, смени тон, дебил, во-вторых, ты должен мне две штуки, иначе запись попадет туда, куда тебе и не снилось, и никто ее для тебя уже блокировать не будет, уж я-то постараюсь, – очень спокойно сказал я.

– Откуда взялись две штуки, речь шла о девяти сотнях! – возмутился он.

– А ты хочешь сказать, что собирался мне их отдать?

– Ну, у меня сейчас проблемы…

– О проблемах ты уже натрепал своим работникам. Вези бабки и не думай, что охрана поможет: я не один пришел.

Я отказался от встречи в кафе и сказал, чтоб он приезжал ко мне. Мы ждали в стороне, потягивая купленный в ларьке автобусной остановки горячий чай из одноразовых стаканчиков.

Рядом с воротами припарковался черный внедорожник. С водительского места выскочил человек и открыл заднюю дверь. Из машины вышел мой собеседник, больше никого в ней не было. Я успокоился – в грандиозном плане со скрытым подкреплением я сомневался. Мы пошли навстречу друг другу. Парни, увидав, что прибывших всего двое, подтянулись ближе и стояли, посматривая по сторонам. Коммерсант косился на них и шел ко мне.

– Ну что ты такое выдумал? – стараясь выглядеть доброжелательно, проговорил он.

– Бабки принес? – сказал я, с отвращением глядя на его бегающие глазки.

– Ну вот, считай, – обиженно сказал он. Я прошелестел бумажками, удерживая его и охранника в поле зрения.

– Здесь тысяча восемьсот! – Я поднял на него глаза.

– Ну ты же говорил, что скинешь…

– Ага, как-нибудь и в самом деле откуда-то скину, если будешь себя вести так же. – Я, не прощаясь, развернулся и ушел.

Боксеры получили по сотне. Тысячу я положил в свой финансовый задел, который прятал дома. Позже выяснилось, что, несмотря на мои инструкции, парень не вынес камеру на улицу заранее и почти вся съемка прошла через запотевшее стекло – использовать запись наверняка было бы невозможно. Помимо прочего, я не удалил ее с камеры, и у студентки появилась масса вопросов. С кем я встречался, почему там столько людей, о каких деньгах речь – эти суммы ей казались невероятными, она решила, что мое занятие – криминальные конфликты. Я объяснил ей, что если она все же станет следователем, то ей придется много работать именно с подобным материалом, но здесь все законно и по-честному. Она была немного напугана, но поверила.

Отношения с ней складывались необычно для меня – из-за того, что она была значительно моложе, круг ее друзей не подходил мне, да и она не слишком вписывалась в мое окружение. Поэтому вдвоем мы практически не бывали в компаниях, разве что на концертах в клубе, куда она каждый раз приходила. Программа наша не блистала разнообразием, новые композиции появлялись нечасто, и мне было неловко перед ней играть одно и то же. Ее же это не смущало, она каждый раз аплодировала с каким-то неуемным энтузиазмом.

Несколько раз в неделю она оставалась у меня, объясняя бабушке, что занимается с подругой. Это стимулировало меня соблюдать порядок и регулярно убираться в этой норе. Она всегда старалась помочь, но я мягко отстранял ее от этого.

Я тренировался каждый день – три раза в неделю бокс, три – физподготовка с акцентом на работу ног. Общественный транспорт зимой был очень некомфортен, и я ходил пешком, поэтому мне всегда было жарко. Каждый день после утренней тренировки я приходил к юридической академии и кормил ее обедом в заведении с этнической кухней. Она ела жадно и увлеченно, совсем не пытаясь делать это изящно, и как собеседник полностью исчезала. Но и в другое время она вела себя очень тихо, вовсе не требуя внимания, много молчала, как, впрочем, и я, и мы не испытывали какого-то неудобства от своей неразговорчивости.