Политика благочестия. Исламское возрождение и феминистский субъект

Ответ хадджи Фаизы поражает по ряду причин. Отметим, что она обосновывает свое мнение не аргументами гендерного равенства или равного права женщин выполнять эту задачу, она напоминает, что это предмет спора исламских правоведов. Ее аргументация иллюстрирует две тенденции, характерные для современных мусульманских реформаторов. Во-первых, утверждение, что мусульманин имеет право выбирать из мнений, представленных в четырех школах, распространилось в нововременной период и было приукрашено как talfīq. Оно, как я показывала раньше, предполагает отказ от верности какой-либо одной школе и свободу выбирать любую позицию, авторизованную исламскими правоведами[281]. Второй момент, который в своих спорах с критиками подчеркивает хадджа Фаиза, состоит в том, что она, как и шейх, с которым она не согласна, обладает правом занимать даже мнение меньшинства (shādhdh)[282]. Это созвучно тенденции, распространенной среди современных реформаторов ислама: легитимация даже «более слабых» доктрин, в отличие от характерной для раннего периода приверженности сильным доктринам (ṣaḥīḥ)[283]. Способность хадджи Фаизы ясно выразить эти две сложные точки зрения в современной исламской мысли свидетельствует о ее владении каноническими источниками, а также о тенденциях в их интерпретации, характерных для дебатов среди мусульман в современном Египте.

С точки зрения риторики в использовании Фаизой научных аргументов обращает на себя внимание то, что, хотя ее собственная позиция обоснована мнением большинства, а ее критики занимают позицию меньшинства, она осторожна настолько, что доктринально обосновывает свое право выбирать даже неортодоксальные позиции. Отметим, что хадджу Фаизу критиковали, поскольку она нарушает распространенную в Египте религиозную традицию (основанную на маликитской школе), хотя ее точка зрения и согласуется с мнением трех остальных школ. Та степень осторожности, с которой хадджа Фаиза вынуждена действовать, выступая против популярного шейха, свидетельствует о незащищенном положении, занимаемом сегодня женщинами-учительницами, притом что отсутствует институциональная основа женского da‘wa, а также учитывая относительную новизну этой практики. Свой авторитет хадджа Фаиза основывает отчасти на демонстрации знакомства с канонической проблематикой и дебатами и доходит до того, что приводит различные интерпретации предмета обсуждения различными правоведами, несмотря на традиционные для Египта практики. Именно ее знание авторитетных источников позволяет ей бросить вызов широко распространенной египетской практике передачи предстояния в молитве мужчинам; dā‘iya с меньшим владением источниками не смогла бы этого добиться. Интересно, что в отсутствие институтов, ведущих подготовку женщин в сфере научных исламских споров, именно в институциональном пространстве da‘wa (к примеру, уроков при мечетях) женщины приобрели необходимое знание и создали условия для развития авторитета.

Важным следствием приверженности хадджи Фаизы к протоколам доктринального рассуждения оказывается то, что ее оспаривание религиозных норм ограничивается вопросами, которые правоведы сочли спорными вследствие их неясного статуса в текстах Корана и Сунны. По другим вопросам, таким как ношение платка или подчинение женщин мужьям, по которым существует консенсус богословов, хадджа Фаиза занимает позицию, не отличающуюся от других, более ортодоксальных dā‘iyāt[284]. Здесь важно подчеркнуть два момента. Во-первых, точка зрения хадджи Фаизы по вопросу женского обрезания и предстояния на молитве не должна восприниматься как признак «умеренной позиции», поскольку ее взгляды по разным вопросам, касающимся места женщин в исламе, довольно многообразны. Она постоянно подчеркивает значимость именно следования логике правовых споров и рассуждений в этой сфере, что делает ее позицию по вопросам гендерных отношений в исламе довольно непредсказуемой.