Политика благочестия. Исламское возрождение и феминистский субъект

Хадджа Фаиза приводит целый ряд примеров из жизни Мухаммада и его сподвижников, иллюстрирующих их взаимодействия с женщинами. Предваряя возражения аудитории, она говорит: «Конечно, мы говорим, что они были чрезвычайно добродетельны [mittaqiyyin], а мы не такие, но эти примеры показывают, что ikhtilāṭ разрешен [jā’iz]… Да, есть его пределы [ḥudūd] и правила этикета для взаимодействия мужчин и женщин. Но если бы мы запретили всякое взаимодействие мужчин и женщин, это создало бы огромные трудности [mashaqqa shadīda]. Бог не приказывал нам так поступать, зачем же говорить, что такое указание было?»

Подходы хадджи Фаизы и dā‘iyāt мечети Нафиза явно отличаются. Разница эта заключается не только в том, должны ли мужчины и женщины избегать встречи взглядами, но и в целом в оценке роли, которую играют социальные обстоятельства жизни ранней исламской общины в интерпретации хадисов. Хадджа Фаиза настаивает, что правильное понимание традиций Пророка не основывается лишь на совете, содержащемся в тексте отдельных хадисов, но должно трактоваться в контексте жизни Пророка во всей ее полноте и, в этом смысле, всей совокупности хадисов, которая и делает его жизнь доступной для многих поколений мусульман. Тем самым, хотя dā‘iyāt мечети Нафиза и хадджа Фаиза согласны в том, что авторитетным источником (marji‘iyya) для придания структуры жизни мусульман оказывается образцовая жизнь Пророка и его сподвижников, их позиции отличаются тем, какое значение они приписывают непреложности текста отдельного хадиса[312]. Кроме того, в отличие от dā‘iyāt мечети Нафиза, хадджа Фаиза стремится признать противоречивость и неоднозначность описаний жизни Пророка и его сподвижников, тем самым предполагая, что даже предписания, кажущиеся непреложными (например, запрет мужчине и женщине взаимодействовать наедине), могут оказываться более гибкими, чем часто утверждается.

Разница между двумя описанными позициями существенна, и для dā‘iyāt, и для участниц движения при мечети, внимательно следящих за дискуссией. Но есть и почва для допущений и предпосылок, которую разделяют все участницы беседы, — ее следует принимать во внимание, поскольку именно в них раскрывается, как эти несоизмеримые позиции оказываются частью общего дискурсивного поля[313]. Начнем с замечания о том, что хадджа Фаиза не сомневается в валидности хадиса, описывающего женщин как ‘aura; поскольку хадис происходит из надежного источника, нельзя ставить под сомнение его легитимность лишь на основании личного несогласия, в особенности учитывая строгую приверженность хадджи Фаизы правилам юридического дискурса[314]. Вместо этого она критикует заключение, основанное на этом хадисе и обосновывающее еще более строгие ограничения практики ikhtilāṭ и даже запрещающие ее полностью. Хадджа Фаиза подчеркивает критерии, которые разделяет ее аудитория, принадлежащая к среднему и высшему классу, и те меры, которые они должны предпринимать, обсуждая разнонаправленные запросы своего образа жизни (включая построение женщинами карьеры, что часто требует большего публичного присутствия) и атрибуты добродетельной жизни.