Политика и рынки

Ни один из выдающихся деятелей политической мысли нового времени не выступает с позиций ценности общественного контроля посредством демократии, кроме тех, для кого демократия является средством достижения свободы или равенства. Все они прежде всего либералы, а уже потом демократы, если они вообще демократы: Локк, Монтескье, Бэрк, Бентам, Гегель, Милль-старший и Милль-младший, Спенсер. Руссо, самая великая фигура из не включенных в этот список, не был ни либералом, ни демократом в общепринятом значении этих слов.

Если по своему историческому происхождению полиархия является институтом для введения общественного контроля в таких объемах и формах, которые служили бы делу свободы, тогда нет ничего удивительного в том, что люди, создающие полиархии, при этом сохраняют и рыночные системы. Дело в том, что в значительной мере та более широкая личная свобода, к которой стремятся люди, — это свобода заниматься торговлей и организовывать предприятия, чтобы получать выгоду от торговли. Это и свобода передвижения, сохранения доходов и активов, а также свобода от беззаконных поборов. По словам Галифакса^**, «торговля — это дитя свободы».

Локк, главный источник американской революционной мысли, в своих трудах устанавливает самую тесную связь между рынком и либерализмом. Для Локка собственность была фундаментом либерального конституционного государства. Функцией государства являлась защита собственности, включая право собственности на свое тело, набор прав, посредством которых свобода впоследствии поглощается собственностью. Собственность является одной из основ рыночного обмена, так как люди не могут обменивать активы или деньги на активы или услуги, если не «владеют» активами и деньгами.

В рыночной системе необходимы также определенные минимальные свободы для обычных рабочих. Маркс писал: «Непосредственный производитель, рабочий, лишь тогда получает возможность распоряжаться своей личностью, когда прекращается его прикрепление к земле и его крепостная или феодальная зависимость от другого лица. Далее, чтобы стать свободным продавцом рабочей силы, который несет свой товар туда, где имеется на него спрос, рабочий должен избавиться от господства цехов, от цеховых уставов об учениках и подмастерьях и от прочих стеснительных предписаний относительно труда»⁴.

Очевидно, что связь между либеральной конституционной полиархией и рынком не является исторической случайностью. Полиархии были учреждены для того, чтобы завоевать и защитить определенные свободы: частную собственность, свободное предпринимательство, свободу заключения контрактов и выбора профессий. Полиархия служила и более широким устремлениям учредивших ее элит: «Цель — это всегда индивидуальная самопомощь»⁵. Рынки нужны как для конкретных свобод, так и для осуществления самопомощи. «Задача либерального государства заключалась в том, чтобы обеспечить условия для капиталистического рыночного общества. Суть и либерального государства, и рыночного общества составляла конкуренция, конкуренция между индивидуумами, которые были свободны выбирать, на что им употребить свою энергию и навыки»⁶.

В наше время связь между рынком и конкретными свободами, высоко ценимыми в либеральной традиции, по-прежнему очень тесна. Для того чтобы рядовые граждане имели свободу выбора деятельности, нам нужен рынок рабочей силы, а не авторитарная система ее распределения. Для того чтобы мы могли свободно путешествовать, не спрашивая разрешения у правительственного чиновника, мы должны иметь возможность покупать билеты на рынке. Для того чтобы обладать свободой читать, мы должны иметь возможность покупать книги. Свобода в либеральном представлении — это свобода от разнообразных форм государственного вмешательства. А для такой свободы рынки поистине являются незаменимыми.

Если мы поймем, что полиархия — это компонент высоко развитой формы конституционного либерализма и что конституционный либерализм в свою очередь является комплексом институтов, обеспечивающих свободу граждан заниматься торговлей, чтобы использовать свои жизненные возможности, мы не сможем представить себе полиархии без рынка. Но мы сможем представить себе рынки без полиархии, поскольку, не создав полиархии, некоторые страны, тем не менее, могут образовать некую форму конституционного либерализма, достаточную для того, чтобы гарантировать права элиты или среднего класса на обогащение. Такой комплекс гарантий может быть защищен соглашениями между членами элиты или конституционной традицией, не достигающей уровня полиархии.