Политика постправды и популизм

Один из вождей Октябрьской революции — Л. Д. Троцкий — даже на этом фоне выделялся умением использовать популистские приемы. Ему принадлежит заслуга «перевода» взятого из «Капитала» К. Маркса сложного положения об «экспроприации экспроприаторов» в простой и доходчивый лозунг «грабь награбленное». Кронштадтских матросов с легкой руки Л. Троцкого стали называть «красой и гордостью русской революции». Эту льстящую матросам фразу Троцкий произнес в июньские дни 1917 г. для того, чтобы вырвать из рук вышедшей из под большевистского контроля толпы одного из лидеров партии эсеров Виктора Чернова.

Особый успех принесло большевикам требование заключения мира «без аннексий и контрибуций». Именно благодаря этому лозунгу за большевиками пошел гарнизон Петрограда, значительная часть армии и флота.

¹⁹⁴ См.: Революционный невроз. М.: Институт психологии РАН, Изд-во «КСП+», 1998. 576 с.

144

И, в конечном счете, это стало важнейшим фактором победы Октябрьской революции. Но вскоре после завоевания власти большевики столкнулись с последствиями своего безудержного популизма. Армия, распропагандированная большевиками и уставшая от многолетней войны, была неспособна продолжать боевые действия. Обращение большевистского правительства ко всем воюющим странам о заключении «демократического мира» осталось без ответа. Противники России в Первой мировой войне — Германия, Австро-Венгрия и их союзники — согласились вести переговоры о мире, но на своих жестких и откровенно аннексионистских условиях. Попытки Троцкого, используя свое красноречие, вести революционную пропаганду среди немецких рабочих и солдат через головы немецких генералов и дипломатов в период мирных переговоров в Бресте привели к срыву самих переговоров. В итоге в феврале-марте 1918 г. большевики столкнулись с тем, что можно назвать структурными ограничениями, которые часто становятся препятствиями для реализации на практике популистских программ и лозунгов.

Для того чтобы выйти из внешнеполитического тупика начала весны 1918 г., В. И. Ленин предпринял маневр с заключением, как он сам признавался, «похабного Брестского мира». В тактическом плане этот маневр удался, поскольку поражение Германии в Первой мировой войне сделало Брестский договор недействительным, но отдаленные геополитические последствия данного международно-правового акта столетней давности сказываются на интересах России по сей день.

Во внутриполитическом плане большевикам пришлось столкнуться со структурными ограничениями при реализации своего стратегического курса на социалистическую революцию. Конечно, и Ленин, и Троцкий всегда отдавали себе отчет в том, что, согласно марксистской теории, Россия не готова для социалистических преобразований. Но оба вождя Октябрьской революции полагали, что это противоречие может разрешиться, по словам Троцкого, «на арене мировой революции пролетариата»¹⁸⁹. Уже после Октябрьской революции Ленин неоднократно вспоминал, что, идя на завоевание власти, большевики всерьез рассчитывали на скорое начало европейской и мировой социалистической революции¹⁹⁰. В таком случае, как надеялись большевистские вожди, «победоносный пролетариат» развитых стран придет к ним на помощь, и Россия сможет совместно с этими странами осуществить переход к социализму. Поэтому Ленин игнорировал уже упоминавшееся предупреждение Плеханова и отсылки последнего к авторитету Ф. Энгельса.

Уверившись в неизбежности и скором начале мировой пролетарской революции, большевики осуществили небывалый в истории социальный эксперимент, поставивший не только их партию, но и Россию на грань катастрофы. Реальности начала 1920-х гг. вновь показали наличие структурных ограничений, которые надеялись, но безуспешно, преодолеть вожди русской революции.