Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект

По словам историка из ФРГ X. Хёлтье, «политическое и военное запугивание» Германии Пилсудским достигло в тот период высшей точки. По мнению Хёлтье, этому способствовало отвлечение внимания СССР на Дальний Восток в связи с оккупацией Маньчжурии Японией. У пилсудчиков возникли надежды на овладение Данцигом и Восточной Пруссией, поскольку, как они считали, СССР не сможет занять активную позицию в случае германо-польской войны[976]. Немецкий историк Х. Роос отмечает, что политика запугивания Германии Пилсудским опиралась на «внутреннюю разобщенность рейха и тяжёлое политическое положение кабинета Брюнинга». Цель Пилсудского заключалась в том, чтобы «парализовать дипло-матически-пропагандистское наступление правительства Брюнинга» в вопросе ревизии германо-польской границы. Советско-польский пакт о ненападении был парафирован в январе 1932 г. Роос утверждает, что Польша использовала это обстоятельство для давления на Германию, создав напряжённую атмосферу вокруг Данцига[977].

Германия действительно опасалась советско-польского пакта. Когда в 1927 г. в Политбюро ЦК ВКП(б) обсуждали перспективы пакта, советский полпред в Варшаве Д.В. Богомолов списал о своей беседе с посланником Раушером. Он сообщал, что, по словам немецкого дипломата, в Германии «опасаются, как бы наш пакт с Польшей не был гарантией западных границ Польши, в т. ч. юридическим признанием захвата Данцигского коридора». В свою очередь, Богомолов сказал Раушеру: «Основой нашей международной политики всегда была и будет дружба с Германией <…>. Чего мы хотели бы достичь в переговорах с Польшей, это известную гарантию наших восточных границ». Раушер в ответ заметил: отношения между Германией и Польшей определяет «вопрос о Данцигском Коридоре <…>. Пока Коридор в руках Польши, не может быть никакой речи о <…> “стабилизации” отношений между Польшей и Германией»[978].

На проходивших в начале 1932 г. митингах польских националистов ораторы заявляли о скором вступлении польских войск в Данциг и Восточную Пруссию[979]. Президент сената Цим в ходе состоявшейся 12 февраля беседе с представителем германского МИД спрашивал последнего, какие шаги предпримет имперское правительство в случае вторжения Польши в Данциг[980].

Правящие круги Германии были уверены, что Пилсудский блефует, по их мнению, заявления польских правящих кругов в отношении Данцига не означают, что в политической повестке дня Варшавы действительно стоит вопрос о военном разрешении данцигской проблемы.

Тем временем обстановка в Данциге и вокруг него продолжала обостряться. Германские газеты сообщали о готовящемся захвате Данцига Польшей, а польская печать – о планах фашистского путча в «вольном городе»[981]. Опасения подтверждал полёт Гитлера в апреле в Восточную Пруссию с остановкой в Данциге, где он выступил с реваншистской речью и принял парад штурмовиков[982]. После указа президента Германии П. фон Гинденбурга от 13 апреля 1932 г. о формальном роспуске СА и СС во французской печати появились сообщения о готовящемся переносе штаб-квартиры НСДАП из Мюнхена в Данциг[983].

Польская пресса не приняла эти сообщения на веру, но тревожилась по поводу участившихся визитов в Данциг нацистских руководителей, писала о разгуле фашистских организаций, требуя их запрета в «вольном городе», критиковала бездеятельность данцигских властей. С протестом к верховному комиссару Лиги наций в Данциге М. Гравине обратился генеральный комиссар Польши в Данциге К. Папе, но дело ограничилось запретом штурмовикам носить мундиры[984]. Германский консул в Данциге Э. Терман, комментируя в сообщении МВД от 9 мая кампанию в польской печати, отмечал, что меры против данцигских нацистов не будут приняты, поскольку правоцентристский сенат опирается в своей политике на их поддержку[985].

Вместе с тем польская печать по-разному оценивала успехи нацистов. Пресса эндеков в комментариях «Победа Гитлера на выборах в ландтаг Пруссии» (в апреле 1932 г.) была единодушна в своих оценках. «Gazeta Warszawska» писала: «Германия находится накануне гитлеровской эры» и «с 24 апреля ни одно правительство не сможет править против Гитлера». Газета назвала Гитлера «осторожным и искусным игроком», предсказывая, что Германии «предстоит не развал, а внутренняя консолидация»; «чем лучше обстановка в Германии, тем хуже для нас». Правительственная пресса писала не столь однозначно. «Gazeta Polska» и «Dzien Polski» предсказывали усиление хаоса в Германии, но не предвидели скорого прихода Гитлера к власти. «Kurjer Polski» заявил: опасность состоит в том, что «Гитлер добился успеха, но не победил, т. к. в случае прихода к власти быстро израсходовал бы себя»[986].