Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект

В результате патриотический подъем в первые дни войны охватил практически все слои населения: проходили манифестации, шествия, молебны о даровании победы над врагом. Представления о справедливой защите Россией земли, жизни, чести, материальных и культурных ценностей от посягательств внешнего врага стали определяющим компонентом образа войны. Патриотический и религиозный подъем начала войны был неразрывно связан с расширением монархических настроений. Николай II стал символом консолидации защиты Родины, формула «За Веру, Царя и Отечество» на уровне массового сознания выражала базовые ценности. Для первого года войны были характерны стабилизация социальной ситуации и религиозный подъем в деревне, корректировка системы приоритетов и ценностей в сознании рабочих, самоотверженное выполнение воинского долга солдатами русской армии на фронте[222].

Несмотря на отсутствие в России идейно-психологической подготовки к войне, охвативший в июле 1914 г. русский народ патриотический подъём далеко превзошёл своими размерами 1877 г. Запасные прибыли в свои части в количестве, превышающем на 15 % норму, предусмотренную Главным управлением Генштаба; явилось много добровольцев. В честь успешной мобилизации учредили медаль «За труды по отличному выполнению всеобщей мобилизации 1914 года» (последняя медаль Российской империи)[223].

Однако современники указывают на общую неподготовленность России к масштабам мировой войны. Протекция, соблюдение принципа старшинства при определении должностей и званий привели к тому, что младшие и средние офицеры оказались лучше подготовлены к современной войне, чем старший офицерский состав и генералитет русской армии. Как писал советский историк, «русская армия вышла на войну с хорошими полками, посредственными дивизиями и плохими армиями»[224], хотя были и приятные исключения. К.Ф. Шацилло, соглашаясь с тезисом о кризисе вооружения России перед войной, видит, однако, причину проблемы не в недостатке видов вооружений (по его мнению, незначительном), а «во всей социально-экономической отсталости имперской России»[225].

Война потребовала от России перестройки всех звеньев государственного и военного управления. В Российской империи в июле 1914 г. была учреждена Ставка Верховного главнокомандующего, обладавшая широкими полномочиями, в том числе и в международных делах. Изменения произошли и в структуре внешнеполитического ведомства. В годы войны его задачи и функции значительно расширились и усложнились, изменились направления и характер деятельности. На первый план выдвинулись вопросы выработки внешнеполитической программы действий, обосновывавшей не только характер, но и цели войны. На более высокий уровень вышли проблемы межсоюзнических отношений стран Антанты в военной, военно-технической и военно-экономической областях. Первое после начала войны выступление С.Д. Сазонова в Государственной думе 26 июля 1914 г. было проникнуто подлинным патриотизмом и выражало настроения подавляющей части российского общества. Бурными овациями встретили депутаты от разных партий его заявление, что, «когда наступит время для истории произнести свой беспристрастный суд, ее решение – я твердо в это верю – не будет иным, как то, которым мы руководствовались. Россия не могла уклониться от дерзкого вызова своих врагов, она не могла отказаться от лучших заветов своей истории, она не могла перестать быть Великой Россией»[226].

Уже 7 августа 1914 г. при Ставке Верховного главнокомандующего была образована Дипломатическая канцелярия. Она находилась в непосредственном подчинении у начальника штаба Верховного главнокомандующего генерал-лейтенанта Н.Н. Янушкевича и служила связующим звеном между ним и Российским МИД. В задачу канцелярии входило осведомление Штаба Верховного главнокомандующего «по всем вопросам круга ведения Министерства иностранных дел, имеющим касательство к ведению войны», а также передача руководству российского МИД «всех сведений, имеющихся в штабе, по вопросам, соприкасающимся с кругом ведения означенного министерства». Кроме того, Дипломатическая канцелярия – по указанию начальника штаба – вела переписку «по вопросам международного права, по вопросам, касающимся иностранных государств и подданных, и вообще по вопросам международного характера, возникающим на театре войны или связанным с деятельностью, задачами или нуждами армии, сносясь для этого с Министерством иностранных дел, а также иными гражданскими и военными учреждениями», в том числе с главами союзных армий и правительств[227].