Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект

Литовские границы западные державы также не определили. Вместе с тем Мемельскую область передали под управление Лиги наций, а Неман – от Гродно до устья – был объявлен «международным»[327]. Серьезные территориальные разногласия, прежде всего из-за богатой углем Тешинской Силезии, возникли у Польши с Чехословакией, видевшей в сильной демократической России противовес Польше. Председатель Временного чехословацкого правительства Масарик писал в ноябре 1918 г., накануне своего избрания президентом, министру иностранных дел Бенешу: «Россия должна остаться целостной, какой она была, это было бы лучше всего»[328]. Но и Чехословакия, несмотря на пророссийскую позицию, стремилась к захватам на востоке региона. Для обоснования чешских планов использовалась теория Масарика о «барьерах» и «буферах» для сохранения свободы малых народов[329]. Уже в мае 1919 г. в Ужгороде было инсценировано «добровольное» присоединение к Чехословакии Прикарпатской Руси, а в феврале 1920 г. эту территорию под названием Подкарпатская Русь, официально включили в состав Чехословацкой республики. При этом у самой ЧСР на западе возникли территориальные проблемы с Германией.

Таким образом, создаваемая Западом в ЦВЕ геополитическая конфигурация была чревата конфликтами, о которых предупреждали внимательные наблюдатели. Представитель британского казначейства на мирной конференции Дж. М. Кейнс писал: по мнению Франции, Польша «должна цвести и блистать среди пепла России и развалин Германии. Однако, если внутри великих соседей Польши не будет благосостояния и порядка, сама она явится экономическим нонсенсом»[330]. Но руководители Антанты прислушались к доводам не Кейнса, а Маккиндера. Версальская система была построена без учета интересов России и побежденных стран, которым навязали совершенно кабальные условия и тем самым посеяли семена новых конфликтов. Причем сами победители не были уверены в окончательности и справедливости скроенной ими лоскутной карты Центральной Европы[331].

Подводя итоги содержанию раздела, заметим: изучение проблемы западных российских рубежей в годы гражданской войны возможно лишь при комплексном анализе политики Советской России и Белого движения. С началом иностранной интервенции концепция мировой революции приобрела форму революционной геополитики с элементами реальной политики, включавшей стремление большевиков к компромиссу с новыми государствами ЦВЕ. Традиционную для Российской империи великодержавную политику проводило Белое движение, что отчасти предопределило его внешнеполитическое банкротство и военное поражение в гражданской войне. К началу 1920 г., вопреки государственным интересам России, произошла серьезная геополитическая трансформация ее «ближнего Запада», но к этому времени державы Антанты еще не завершили территориального размежевания в регионе. Это вселяло в Германию, Польшу, Советскую Россию и другие заинтересованные страны надежду, что установленные границы имеют временный характер и положение дел можно изменить дипломатическими, а скорее военно-политическими методами в пользу того или иного государства.

3.2. Западные российские рубежи в политике Советской России