Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект

На Украинском фронте весной 1919 г. советские войска вели успешное наступление против войск УНР и интервентов. Большевики стремились установить связь с советскими Венгрией и Словакией: от последней Красную армию отделяла в июне Восточная Галиция[371]. На ее территории украинское большинство населения образовало в октябре 1918 г. Западно-Украинскую народную республику (ЗУНР), высшим представительным органом которой стала Национальная рада во главе с Е. Петрушевичем. В начале ноября ЗУНР подверглась нападению Польши, которая весной 1919 г. оккупировала бо́льшую часть территории республики. Нарком иностранных дел Советской Словакии Я. Коушек писал 25 июня 1919 г. из Кошице своему представителю в Киеве: все чехословацкие красные военные силы на Украине «желательно концентрировать на галицийский фронт, чтобы в случае соединения русских и мадьярских армий <…>, отправить [их] на словацкий фронт»[372]. Руководители Компартии Восточной Галиции (КПВГ) еще в мае соглашались на ее советизацию «без всякой национальной окраски»[373], однако среди большевиков по галицийскому вопросу имелись разногласия. Иоффе после решения 1 июня Политбюро ЦК РКП(б) и декрета ВЦИК о военно-политическом союзе советских республик писал Троцкому: «.положен предел прожектерству Подвойского и преступно-легкомысленному устремлению Укрправительства на Галицию и Румынию»[374]. Тем не менее Верховный совет Антанты, опасаясь возможного соединения российской и венгерской Красных армий, 25 июня разрешил Польше оккупировать всю Восточную Галицию и установить там гражданское правление[375]. Временному отказу от революционных планов в регионе способствовали в дальнейшем также военные неудачи Красной армии на Украине и спад революционного движения в Центральной Европе. Троцкий констатировал: «Поражение Советской Венгрии задержит <…> революцию <…> в Польше, Галиции <…> европейская революция <…> отодвинулась <…>, мы сами отодвинуты с запада на восток»[376].

Осенью 1919 г. польские войска, пользуясь благоприятной для них военно-политической ситуацией в ЦВЕ, вышли далеко за этнические пределы Польши. Однако планы Пилсудского по созданию польско-литовского государства потерпели провал, поэтому демонстрируемая УНР готовность заключить с поляками военно-политический союз подталкивала начальника Польского государства к активизации военных действий на Украине. Вопреки позиции Запада Пилсудский стремился возродить великодержавную Польшу, но большевики, как явствует из декабрьской переписки Чичерина с Иоффе, по-прежнему видели в Польше не субъект международных отношений, а объект политики Антанты[377]. Радек писал: «Польшу подговаривают к аннексии немецкого, украинского, литовского, белорусского населения», насильственно противопоставляя ее Германии и Советской России[378]. На деле Антанта не «подговаривала» Польшу к дальнейшей экспансии, хотя Мархлевский не исключал и возможности наступления «польской армии в близком будущем» – под давлением западных держав – для поддержки А.И. Деникина[379]. На рубеже 1919–1920 гг. руководство Советской России было готово пойти на максимальные территориальные уступки Польше в обмен на мирный договор. В декабре 1919 г. и январе 1920 г. Совнарком РСФСР выступил за возобновление советско-польских переговоров[380], предложив полякам, по словам Ленина, «всю Белоруссию и порядочный кусок Украины»[381].

Эти предложения Польша отвергла, поскольку Пилсудский готовился к захвату Украины после разгрома Деникина большевиками. В материалах канцелярии Пилсудского автор нашел документ, обосновывавший захват земель «между Днестром и Бугом с выходом к Черному морю», «соглашение с Румынией о придании международного статуса Днестру и строительстве в его устье порта, соединенного с Польшей железной дорогой». В этом случае «Польша заняла бы такое положение в отношении восточноевропейских государств, какое сейчас в отношении Польши занимают западноевропейские государства»[382]. Проект превращения Польши в черноморскую державу учитывал непризнание национальными окраинами бывшей Российской империи ни большевиков, ни Деникина и отражал планы пилсудчиков: не случайно письмо оказалось в канцелярии начальника государства.