Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект

Большинство известных польских политиков выступило против планируемой Пилсудским военной операции на Украине, приводя в пример печально закончившиеся походы на Восток гетмана Ст. Жолкевского (в начале XVII в.) и Наполеона Бонапарта. Пилсудский отвечал, что они не знали как он, Россию и тактику степной борьбы. Свои агрессивные замыслы пилсудчики объясняли стремлением к восстановлению «исторической справедливости» и необходимостью освобождения народов Украины, Белоруссии, Литвы от большевизма или его угрозы. В интервью газете «Echo de Paris» в феврале 1920 г. Пилсудский провозгласил: «Мы на штыках несем этим несчастным странам безоговорочную свободу», а через три дня в газете «Le Matin» говорил о мире с большевиками[397], что явилось попыткой шантажа Антанты. Польский посланник в Париже М. Замойский писал 18 марта министру иностранных дел Польши Ст. Патеку: «.наша война с большевиками, в понимании французского правительства <…> утратила <…> характер защиты Европы от большевизма»; с этим согласен, констатировал 23 марта Сапега, и британский кабинет[398].

Польское бюро пропаганды и агитации направило 13 апреля в ЦК РКП(б) записку о борьбе между эндеками и пилсудчиками. Эндеки считали, что границы 1772 г. доведут Польшу «до бессилия федерализма», дискредитируют ее «как захватчика в глазах Европы». По мнению же пилсудчиков, после победы Белого движения эндеки отдадут «великой России» Белоруссию и Украину. Отношения Польши с Чехией «самые натянутые <…>. Что касается плебисцита, война ухудшает перспективы Польши»: присоединение к ней угрожает призывом молодежи в солдаты[399]. К интересному выводу пришел в феврале Президиум Рады БНР: в связи с политикой Польши в «Белоруссии и [на] Украине, с враждебным отношением к ней России и Германии легко придти к заключению о скорой гибели Польши, а может быть, и четвертому разделу <…> большевики <…> умышленно отступали, чтобы дать возможность похозяйничать полякам в Белоруссии и тем разжечь ненависть к полякам <…> через месяц-полтора большевики разобьют поляков»[400].

В апреле польское правительство и Директория фактически несуществующей УНР во главе с Петлюрой подписали политическую и военную конвенции[401], превращавшие, по мнению НКИД, «Украину в протекторат, подчиненный <…> Польше»[402]. Представительство ЗУНР в Вене выступило с протестом против договора Польши с УНР, направив его госсекретарю МИД Австрии и канцлеру К. Реннеру. К заявлению «против империалистских устремлений Польши» прилагалась декларация членов Украинского национального совета в Вене, в которой Восточная Галиция объявлялась украинской национальной территорией, «Пьемонтом украинской национальной идеи»[403]. В то же время, не желая обострять отношения с белыми, Патек говорил Маклакову: «.восточная граница <…> в договоре с Петлюрой не является <…> окончательной; когда установится русское правительство, вопрос о границе будет пересмотрен»[404]. Пилсудский же писал 29 апреля Соснковскому о необходимости создания Польшей и Румынией независимого от капризов Антанты украинского государства для ликвидации «опасности большевистской и империалистической России» и получения выгод от Украины как богатого края[405].

Итак, пилсудчики считали сложившуюся в регионе ситуацию благоприятной для осуществления своих великодержавных планов. Но при оценке планов Москвы необходим объективный анализ положения в России. Незавершенность гражданской войны, усталость Красной армии, ужасное состояние фронтовых тылов, хозяйственная разруха не позволили надеяться на успех стратегических наступательных планов Советской России в отношении Польши.

3.3. Планы Белого движения в ЦВЕ (1918–1920 гг.)