100
Именно по этой причине различие между Наукой• и науками•, введенное нами в первой главе, не имеет ничего общего с надеждой избавить науки от всякой связи с идеологией. Наука «чистая и автономная» еще дальше от реальных научных практик, чем Наука, оскверненная идеологией.101
Во Франции именно Башляр энергичнее всего боролся за очищение науки при помощи вечно повторяющихся «эпистемологических разрывов», ведя войну любыми средствами против «эпистемологических препятствий», которые постоянно производит здравый смысл словно от нечего делать. Стоит также обратить внимание на огромную работу, проделанную Кангилемом для того, чтобы очистить науку от идеологических пристрастий (Canguilhem Georges.102
Об этом произведении искусства см. впечатляющее исследование Артура Уолдрона: Waldron Arthur.103
Напомним, что для нас пропозиция• – не лингвистический термин, а способ обозначения артикуляции, при помощи которой слова помещают в себя мир. Река, черная дыра, профсоюз рыбаков-спиннингистов, точно так же как экосистема или редкая птица, являются пропозициями. Чтобы напомнить о реализме пропозиций, я часто заменяю его на куда более двусмысленный термин «существо» [entité].104
В настоящий момент мы используем термин «учреждение»• в самом обыденном смысле. Уточнения будут внесены позднее. Я напоминаю, рискуя быть надоедливым, что для практики наук (и тем самым для социологии наук) термин «учреждение» употребляется не в негативном, а в позитивном смысле; чем больше науки институционализированы, тем больше в них реальности и истины. В дальнейшем мы убедимся, что термины «учреждение» и «сущность» являются синонимами. О соотношении субстанции и учреждения см. пятую главу Latour.105
Референдум, организованный швейцарцами в июне 1998 года, в этом смысле крайне поучителен. Поскольку генетически модифицированные организмы должны появиться на полях, земледельцы становятся активными участниками дискуссии и претендуют на то, чтобы внести путаницу в обсуждение, которое ведут «белые халаты» с их обоснованными аргументами. Однако это умножение голосов в ходе кампании (которую в итоге выиграли промышленники и подавляющее большинство ученых) не ограничивалось людьми в «классическом» смысле слова. Они достаточно быстро принялись заново наделять даром речи нелюдéй (гены, экспериментальные поля, чашки Петри), причем на смену их идиллическому единодушию быстро пришла какофония экспертов, подвергнутых процедуре публичной экспертизы. У какофонии и106
«Надежный свидетель»• – еще одно выражение Стенгерс, которое должно напомнить читателю, что речь не обязательно идет о людях, а также и не о том, чтобы четко выразить свое мнение. Как мы увидим в следующей главе, поиск надежных свидетелей – весьма рискованное предприятие и не особо удачное выражение «консультация»• ему не вполне соответствует. Добавляя к нему понятие весомости, мы рассчитываем исправить этот недостаток при условии, что мы не забыли о выводах второй главы о затруднениях речи. Демократия, возможно, является логоцентрической, но в107
О роли тех, кто «поднимает тревогу», см.: Chateauraynaud et al.108
Как мы увидим в следующем разделе, и особенно в пятой главе, на этот вопрос не существует вытекающего из опыта ответа, который может заменить мораль только после введения понятия коллективного опыта•.