Политотделы МТС в 1933–1934 гг.

Это он, Федоров, душа лирическая и одновременно чиновная, тиснул пасквиль на политотделы в своей районной газете, скрывшись под псевдонимом Вознесенский. Недаром от этой статейки несет вонью ущемленного самолюбия чиновника, резонно опасающегося, что в свете подлинно большевистской работы политотделов МТС померкнет слава пышных речей и деклараций райкомовских, приведших Руднянский район к позорному прорыву в весеннем севе.

Понимая, что его игра проиграна, Федотов сейчас усердно исполняет роль унтер-офицерской вдовы, занявшись нещадным самосечением. Этот случай в Рудне, несомненно, превосходит силу гоголевского литературного образа. Унтер-офицерская вдова у Гоголя не появляется на сцене, она, так сказать, бестелесна, участвуя лишь как умозрительная категория, как плод испуга и отчаяния городничего. В мае 1933 г. в Руднянском районе Нижне-Волжского края акт политического сечения унтер-офицерской вдовы происходит на глазах всего района. О том, что Федоров и Вознесенский – одно лицо, знает почти весь район. Об этом не могут не знать и весь состав райкома партии, районная КК. Об не может не знать и краевой комитет партии, чья бригада присутствовала на заседании райкома 10 мая. Об этом, наконец, сообщал нам заместитель редактора краевой газеты „Поволжская правда“.

Лжеревизору Хлестакову было в высокой степени безразлично – сама себя высекла унтер-офицерская вдова или эту операцию провели городничий с его молодцами. Бригаде Нижне-Волжского крайкома не может быть безразлично, чьими руками происходит разоблачение писаний прямого агента классового врага, открыто идущего против партии, против политотделов, против укрепления колхозного строя.

Тем не менее Федоров до сего дня не только не дезавуирован, нет! Он продолжает с благословения крайкома оставаться на посту руководителя – отв. секретаря районной парторганизации, он продолжает проводить „лирические“ беседы и подписывать партийные документы именем райкома партии»[264].

8-го и 9 июня 1933 г. на имя Сталина пришло две телеграммы из крайкома партии Нижней Волги. В первой из них, от 8 июня, секретарь крайкома Птуха сообщил вождю: «В ответ на Ваш запрос о Федорове докладываю: немедленно после получения антипартийной статьи, помещенной в районной газете, с критикой отдельных ошибок политотделов, по существу направленной против политотделов, крайком 3 мая дал резкую оценку этому выпаду, снял редактора газеты с запрещением работы в газете и указал райкому на совершенно неудовлетворительное руководство газетой, не зная автора статьи, поручил райкому привлечь автора к партийкой ответственности, командировал Кариба для проведения этого решения.

После вскрытия Карибом, что автором статьи является сам секретарь райкома Федоров, крайком предрешил вопрос его снятия, а также о необходимости принять меры в отношении бюро, отложив реализацию этого решения до завершения сева в районе, что соответствовало и желанию по тем же мотивам работников политотделов. Район вчера сев закончил, сегодня вечером на бюро решается вопрос о снятии Федорова с объявлением строгого выговора с запретом на два года партийной работы, также о роспуске бюро, по существу санкционировавшего как первое выступление Федорова против политотделов, так же и его последнюю хлестаковскую статью, срочно созвать пленум райкома.

В отношении Федорова считаем возможным ограничиться указанным наказанием, учитывая его рабочее происхождение, активное участие в гражданской войне, неоднократные ранения и потерю руки, пребывание в партии с 1917 г. и честное выполнение в 1932–1933 гг. хлебозаготовок – район полностью и своевременно выполнил план без всяких скидок»[265].

Получив данную телеграмму, Сталин направил ее копии всем членам Политбюро ЦК, и с нею, наряду с Кагановичем, инициировавшим данный вопрос, ознакомились Молотов, Киров и Калинин[266]. Это говорит о степени важности поставленной в телеграмме проблемы.