Полицейский и философы

— Ответ, мистер Стив, кажется мне недостаточно точным. Чарлзтаун — не место для отдыха. Тут даже находится тюрьма… Что же было на деле, скажу вам я сам: вы около одиннадцати часов утра неожиданно решили уехать. Причин я не знаю, но вы пожелали как можно скорее исчезнуть из города и уехали под тем предлогом, что взяли отпуск. Но совершенно очевидно, имеются какие-то другие мотивы. И если бы это не было опасно, то вы бы их от меня не скрывали, как вы это делаете.

Это рассуждение Йеллинга приперло Оливера к стене, и, несмотря на всю свою бесстрастность, он не мог сдержать раздражения. Он сказал со злостью:

— Никаких других мотивов нет. Я утомился и сегодня начинаю свой отпуск. Куда ехать, мне было все равно, лишь бы подальше от города и от работы.

Йеллинг поднялся, молча сделал два-три шага по комнате и остановился перед Оливером Стивом.

— Мне очень жаль, — сказал он, — и прошу вас не терять спокойствия, но я буду вам благодарен, если вы согласитесь отправиться со мной в город, в полицейское управление.

Оливер Стив остолбенел:

— Вы меня арестовываете?

— Не совсем подходящее слово, — мягко сказал Йеллинг. — Но, в сущности, это одно и то же.

Нервными, резкими движениями Оливер Стив встал, пошел за лежащим на стуле кожаным портфелем, взял его под мышку и спокойно проговорил:

— Ну, пойдемте?

Они вышли из номера и спустились по лестнице в холл гостиницы. Оливер направился к кассе и заплатил по счету. Йеллинг тем временем перемолвился несколькими словами с полицейским, разыскавшим Стива в Чарлзтауне.

— Тут у вас еще жарче, чем у нас, — сказал Йеллинг. — Мы вам задали работы своим звонком.

— Да нет, я его быстро нашел. Городок у нас небольшой… — агент обвел глазами холл и встревоженно сказал: — Глядите, этот тип поднимается по лестнице. Уж не задумал ли он навострить лыжи?.. Присмотреть за ним?

— Нет, не нужно, — ответил Йеллинг, тоже глядя на Стива, который, отойдя от кассы, поднимался по той самой лестнице, по которой они только что спустились. — Наверно, что-то забыл в номере.

Они еще несколько минут болтали, но агент все больше нервничал.

— Уверяю, шеф, что мы дали ему смыться, с другой стороны есть еще один выход, по служебной лестнице.

Солнце садилось в серую мглу — легкий ветерок поднимал с выжженной солнцем земли тучи пыли. Йеллинг любовался этим зрелищем.

— Подождем еще немного, — сказал он. — Некуда спешить…

— Возможно, и так, шеф, но мне бы хотелось пойти взглянуть… — И агент бегом пересек холл и бросился вверх по лестнице.

Через несколько минут он вернулся возбужденный и встревоженный.

— Я вам говорил. Он смылся. Видели, как он выходил через сад… Проклятие! Но он далеко не уйдет, клянусь вам — из Чарлзтауна не убежишь!

— Нет, нет, — произнес Йеллинг с довольным видом. — Оставьте его, пусть себе бежит. Именно это я и хотел видеть…

И, поблагодарив агента, оставшегося стоять раскрыв рот, Йеллинг вышел из гостиницы и размашистым, легким шагом направился к автомобилю, чтобы возвратиться в город.

VIII. «Ах, моя Полли, ах, моя Полли…»

Наступило двадцать девятое августа. Со смерти Жеро и Люси Эксел прошло уже двенадцать дней. Сандер, приверженец научной теории в полицейских расследованиях, собрал уйму информации, донесений, фотографий, отпечатков пальцев. На основании всех этих материалов он образцово провел расследование, не упустив ни одной детали, но вся эта информация, все донесения и так далее и тому подобное не принесли никаких результатов. Стивам досаждали, их злили, выводили из терпения — все впустую. Эндрью Симея выпустили, потом вновь арестовали, затем еще раз выпустили — все впустую. Майкла Мэттера тоже всячески мучили — все впустую. Искали другие следы, другие версии. Устроили облавы на банды Хаванеро и Скаффа, «специализирующиеся на преступлениях и шантаже по заказу третьих лиц», — тоже впустую. Никто из этих деловых ребят не имел никакого отношения к делу Жеро.

А рассматривать версию о несчастном случае было невозможно. Более того: просто глупо. Два человека не могут умереть в результате несчастного случая так, как погибли Патрик Жеро и Люси Эксел. Перелом основания черепа показывал, что речь идет о предумышленном преступлении.

Артур Йеллинг, приверженец психологической теории в полицейских расследованиях, собирал лишь записочки в кармашках жилета. Они у него были всех фасонов и размеров. Йеллинг отрывал клочок от края газеты и на нем делал свои заметки.

Сейчас приверженцы двух противоположных теорий — один высокий, худой, корректный, робкий; другой среднего роста (по правде говоря, даже чуточку ниже среднего), мускулистый, сильный, экспансивный, шумный, сидели друг против друга в кабинете Центрального полицейского управления. Йеллинг что-то писал за своим столом старым-престарым «вечным пером», когда-то подаренным ему женой. Сандер курил и кашлял, глядя вокруг со скучающим видом.

— Я уже почти кончил, — сказал Йеллинг, на мгновенье подняв голову от стола.

— Не спешите. Я тем временем отдохну, — пробормотал, зевая, Сандер.