Полицейский и философы

— Нет. Я ничего не подозреваю. Я ищу улики, хотя бы недоказанные. Ваше бегство, то, что никому не сказали, куда вы отправляетесь, может представлять собой неподтвержденную улику, если не доказательство.

— Доказательство чего?

— Значит, вы согласны с тем, что это бегство. Если бы это было не так, то вы меня бы поправили, когда я сказал «бегство»… А если это бегство, то, пожалуйста, объясните, от чего вы бежали?

Оливер Стив сел.

— Я уже больше не возмущаюсь вашими формулировками и выражениями, так же как вообще ничем другим, что вы могли бы сказать или сделать. Я просто вас терплю, — ответил он.

Теперь он выглядел таким измученным, каким Йеллинг раньше его никогда не видел. Возможно, Оливера Стива угнетало безликое убожество этого гостиничного номера. Хотя он, конечно, не привык к роскоши и комфорту, но обшарпанная и унылая обивка, грязные, пожелтевшие занавески, исходивший от мебели запах плесени — все это, наверно, раздражало его.

— Вы мне так и не сказали, зачем сюда приехали, — напомнил Йеллинг.

У инспектора впервые было ощущение, что этот человек у него в руках. Вероятно, в жестком характере Оливера Стива что-то сломалось, будто лопнула в механизме какая-то пружина.

— В отпуск. Я очень много работал этой зимой. Мне нужно отдохнуть.

Йеллинг на мгновенье остановил взгляд на свисающей с потолка почерневшей липкой ленте, на которой нашли смерть сотни неосторожных мух, и проговорил:

— Это мне кажется не совсем точным. Извините, что я осмеливаюсь так выразиться, но я действительно нахожу это недостаточно точным. Ведь отпуск у вас в середине сентября, не так ли?

Оливер Стив, казалось, был ошарашен его словами.

— Да, это так. Но я поторопился взять отпуск, потому что нехорошо себя чувствую.

— Кроме того, — продолжал Йеллинг, — кто же уезжает на отдых так внезапно, даже не предупредив домашних, куда именно намеревается ехать?

Оливер вовсе не казался обеспокоенным или взволнованным, но только ничего не отвечал. Один-два раза он вроде собирался заговорить, но так ничего и не сказал. Было видно, что ему хочется и не хочется говорить.

Тогда Йеллинг вернулся к своим старым методам, исполненным сердечности и гуманности.

— Я хочу, чтобы вы видели во мне друга, мистер Стив, а не полицейского. Мне не доставляет никакого удовольствия мучить вас, и чем скорее вы мне скажете то, что вам известно, тем скорее я перестану ходить за вами словно тень…

— Да ведь я ничего не знаю, — вяло возразил Оливер.

— Вы много знаете… — приблизившись к нему и положив ладонь на его руку, проговорил Йеллинг. — Может быть, вы знаете все. Также и ваши брат и сестра, также и ваш отец. Скажите им, что я знаю, что они знают. Обязательно скажите. Это слишком ясно, слишком очевидно… У меня нет никаких доказательств, я не имею представления, что именно вам известно, но уверен, что вы знаете. И скоро я все выясню. И тогда то обстоятельство, что вы не заговорили раньше и препятствовали расследованию, будет вменено вам как тяжкая вина. Помните это.

Оливер Стив бесстрастно его выслушал, но ничего не отвечал. Он упрямо молчал.

— Почему, например, — не дождавшись ответа, терпеливо продолжал Йеллинг, — вы приехали прятаться именно сюда, в Чарлзтаун?.. В тот вечер, когда убили вашу жену, тут находился один человек, которого вы, может быть, знаете — Эндрью Симей. — Йеллинг сделал паузу. — Этот человек сейчас в тюрьме. Арестован.

Оливер Стив немного отошел от напряжения, в котором находился.

— Арестован? За что? — спросил он с плохо скрываемым удивлением.

— Мы его подозреваем.

— В чем?

Йеллинг сделал неопределенный жест рукой.

— Да во многом. Но и в отношении его нет прямых улик. Но, если мы не нападем на другой след, его ждут серьезные неприятности. Он — единственный, кто физически мог находиться в тот вечер, когда были убиты ваша жена и Жеро, на семьдесят втором километре дороги в Конкорд, так как у него есть автомобиль. Он сказал, что в тот вечер поехал в Чарлзтаун, то есть сюда, а, как вы знаете, тут есть другая дорога, по которой за десять минут можно отсюда добраться до дороги на Конкорд…

— Но нельзя же арестовывать человека по такому ничем не подтвержденному предположению! — воскликнул Оливер, не замечая того, что наблюдавший за ним Йеллинг изумлен этой его неожиданной вспышкой. А заметив, сразу взял себя в руки.

— Вы знакомы с Эндрью Симеем?

— Нет. Никогда его в глаза не видел.

— Возможно, я ошибаюсь, но проявленный вами интерес к судьбе незнакомого человека кажется несколько чрезмерным.

На этот раз Оливер не медлил с ответом:

— Меня в равной мере возмущает как творимый вами произвол в отношении меня самого, так и в отношении других. Моя нетерпимость к вашему расследованию — это вопрос, касающийся не только лично меня. Это вопрос принципиальный…

— Ну, если так… — спокойно проговорил Йеллинг. — Но вы так и не сказали, почему приехали проводить отпуск именно в Чарлзтаун…

— У меня нет денег на далекие путешествия. Еду туда, где меньше трачу.