Полицейский и философы

— Проводите его ко мне.

Прижимая серую соломенную шляпу к груди, решительным, размашистым шагом вошел Джереми Стив.

— Присаживайтесь, — сказал Артур Йеллинг, вставая и подвигая ему стул.

Было жарко и душно, но Йеллинг, как неизменно, был при галстуке, в жилете и тяжелом сером костюме. Все служащие Центрального полицейского управления сняли пиджаки и закатали рукава рубашек, начиная с самого капитана Сандера, который был тут начальником. Все, за исключением Артура Йеллинга. Это было не в его стиле.

Джереми Стив, с подозрением оглядев предложенный ему стул, уселся и пояснил:

— Меня к вам прислал капитан Сандер. Я пошел к нему, чтобы сообщить о происшедшем, но он просил меня обратиться к вам, ибо это относится к вашей компетенции.

Артур Йеллинг любезно кивнул и окинул взглядом сидящего перед ним человека: его огромные руки, его засаленный клетчатый костюм, серый свитер, его лицо с грубыми, холодными чертами.

— Дело заключается вот в чем, — продолжал канцелярским языком Джереми Стив. — Позавчера, семнадцатого числа, неожиданно исчезла моя невестка, жена брата. Она ушла из дома около девяти вечера и больше не возвращалась. Мы ее прождали до сегодняшнего утра и, поскольку она не вернулась, начали беспокоиться.

Артур Йеллинг взял листок бумаги и ручку.

— Будьте добры, сообщите мне, пожалуйста, данные. Как зовут вашу невестку?

— Люси Эксел.

— Домашний адрес?

— Она живет с нами. Мой брат на ней женился и привел к нам. Бордер-Хилл, 3/3.

— Бордер-Хилл, три дробь три, в семье Стивов. Правильно?

— Совершенно правильно.

— Пропала вечером 17-го… Нет ли у вас случайно ее фотографии?

— Нет. У себя в доме мы не держим фотографий.

— В таком случае не можете ли сообщить какие-нибудь сведения? Как она была одета в момент исчезновения?

Джереми Стив нахмурил брови. Потом уверенно ответил:

— Юбка с жакетом коричневого цвета и голубая кофточка.

Артур Йеллинг записал:

— А какого она роста?

— Среднего. Думаю, примерно метр шестьдесят пять.

— Волосы?

— Светло-каштановые.

— Глаза?

— Светлые.

— А точнее?

— Кажется, голубые. Но с серым отливом.

Джереми Стив отвечал точно. Без колебаний. Его глаза следили за делавшим записи Йеллингом и смотрели на него изучающе и с холодной враждебностью.

Йеллингу стало под этим взглядом не по себе, он чувствовал, что робеет. Ему следовало бы прежде всего спросить, почему вдруг об исчезновении пришел сообщить не муж пропавшей, а деверь, но у него не хватило смелости. Глаза Джереми Стива не допускали подобных вопросов. Если он пришел вместо брата, значит, для этого есть причина — и все тут.

— Не могли бы вы высказать какое-нибудь предположение относительно мотивов, которые, возможно, побудили миссис Эксел… то есть миссис Стив вот так вдруг исчезнуть?..

Это был вовсе не глупый вопрос. Вопрос с подковыркой. Но, очевидно, Джереми Стив был хорошо подготовлен к ловушкам на допросе.

— Я не мог бы сказать, исчезла она по собственной воле или же с ней что-то случилось. Я заявляю лишь о ее неожиданной пропаже.

Наступила короткая пауза. Йеллинг вновь набрался храбрости и задал побочный вопрос:

— Вы, со своей стороны, уже навели справки в больницах, приемных покоях, скорой помощи?

— Разумеется. Нигде ничего.

Еще одна пауза, после которой Йеллинг вернулся к главному:

— Простите, мистер Стив, а что вы думаете об этом сами? Вы больше склоняетесь к тому, что это несчастный случай или что это побег?

В самом деле, именно это и надо было выяснить прежде всего. Но с этим человеком с упрямым, враждебным взглядом это было не так-то легко. Очень часто люди, приходящие заявить о чьем-либо исчезновении, подозревают истинную причину, хотя и редко обоснованно, но молчат об этом, так как стыдятся. Исчезает женщина, ее жених заявляет об этом. Он почти уверен, что она убежала, может, даже знает с кем, но не говорит, теша себя иллюзией, что это не так, что нет никакой надобности рассказывать полиции о своем несчастье.

— Я склоняюсь и к тому, и к другому, — после недолгого раздумья ответил Джереми Стив. — Она достаточно молода, чтобы попасть в какую-нибудь беду, а также и для того, чтобы ее кто-то подговорил бежать из дома.

Джереми Стив, когда говорил, глядел людям прямо в глаза. Считается, что это свидетельство искренности. Артур Йеллинг не разделял такого мнения. От этого пристального взгляда ему просто было как-то не по себе. Он сделал последнюю попытку растопить лед, заставить этого сухаря быть хоть чуточку посердечней, и приблизился к нему с любезной улыбкой.

— Еще минутку терпения, мистер Стив. Может быть, я покажусь вам неделикатным…

— В полиции нет места деликатности, — проговорил Джереми Стив, никак не реагируя на любезные тон и улыбку Йеллинга.

Йеллинг чуть ли не испуганно от него попятился, словно улитка, которую тронули за рожки.