Полиция Гирты (СИ)

С самого утра, как полагалось по расписанию, была тренировка, потом завтрак и сокращенная литургия в домовой церкви, что располагалась на первом этаже в Малом дворце в соседнем с трапезной для пажей и фрейлин помещении. В полдень явился помощник магистра Роффе, мэра Гирты. Напомнил о приглашении на запланированный еще за месяц, назначенный на сегодняшний день в доме депутатов, приуроченный к именинам старшего сына мэра, молодого и очень талантливого, недавно защитившего диплом в известном столичном училище финансиста, торжественный банкет. Привез букет цветов, осведомился, соизволит ли герцогиня приехать сегодня вечером, получив утвердительный ответ, в кулуарах уточнил у лейтенанта Кирки, сколько с ней приедет человек.

— Тебя надо подстричь — глядя на Марису, строго сказала герцогиня и позвала Парикмахера, мрачного молодого юношу с пронзительными черными глазами и суровым узким лицом, больше похожего на ученика мага-алхимика, чем на мастера стрижки. Он ополоснул руки холодной мыльной водой, и, не отряхивая их, достал ножницы и стальной гребень, взялся за волосы Марисы. Она уже было испугалась, что ее сейчас обстригут совсем, или сделают какую-нибудь модную столичную прическу, какие совершенно непригодны для обыденной человеческой жизни, но Парикмахер оказался мастером своего дела. Он вымыл и расчесал Марисе волосы, каскадом чуть подрезал концы, почти как у принцессы и слега загнул горячими щипцами несколько прядей чтобы было красиво. То же самое сделал и с ее челкой и, критически оглядев свою работу со всех сторон, снова расчесав их, развернул вращающийся стул к зеркалу, но так и не дал Марисе уйти. Ловко подхватил часть волос чуть ниже затылка и заплел ей тонкую косу перевив ее алой, с черными письменами, лентой с жемчужиной и манерной мохнатой кисточкой на конце.

— Так приказала леди Вероника — прикладывая руку к груди, с поклоном сообщил Парикмахер, продемонстрировав Марисе в большом зеркале, ее собственное отражение. Глянув на его руки, она слегка удивилась тому, насколько они были грубыми, жилистыми и крепкими, как будто привычными скорее к мечу, лопате или топору, нежели к инструментам для наряжания девиц.

После обеденной трапезы начали собираться на торжественный банкет. Приехал князь Мунзе. Высокий, сутулый мужчина лет пятидесяти, с треугольным желчным, обрамленным серыми бакенбардами лицом, в блестящей кирасе, высоких модных сапогах и с начищенным до блеска, почти как у майора Тинвега, самозарядным пистолетом на поясе в кобуре. Привез в повозке свою жену и невесток. Вместе с ним верхом явились его двое облаченных в латы, как на войну, сыновей, свояк и еще человек тридцать нарядных, кто во что горазд, пеших, больше похожих на позеров с перекрестка, чем на солдат, его вассалов, оруженосцев и рыцарей. Демонстрируя себя герцогине, что наблюдала за ними из окна своего кабинета, они выстроились как на параде перед Малым дворцом по стойке «смирно», подняли знамя дружины Университетского квартала с изображением черной пятиголовой гидры с бирюзовыми глазами на багровом полотне. Фрейлины принцессы Вероники долго и придирчиво рассматривали его в лорнет, обсуждали, что они сшили бы лучше, поссорились с княжескими невестками. Но князь Мунзе спешился, перекрестился и, приложив руку к груди, молча и торжественно встал между ними, на чем ссора как-то сама собой и завершилась. Видя эту сцену, принцесса велела передать ему, чтобы отправил всех своих домой, а сам, вместе с младшим сыном, подождал внизу, пока она и ее свита не соберутся к выезду.

Собрались относительно быстро, но всех задержала принцесса Вероника. К ней в кабинет явился какой-то важный человек из герцогской администрации, вручил толстую папку и сказал, что требуется какое-то срочное заключение, так что выехали только около шести часов вечера. Неспешно, торжественной верховой процессией, пересекли Соборную площадь, проехали под аркой ратуши, выехали на проспект Булле, поехали по нему вниз, в сторону проспекта Рыцарей.

На перекрестке, у дома депутатов, нес вахту почетный караул, облаченный в нарядные доспехи с лиловыми клубными лентами. Лейтенант Манко и его люди поклонами приветствовали герцогиню и ее свиту. Заметив князя Мунзе, рыцарь одобрительно прищурился, кивнул ему. У моста ярко горели фонари. Перегородив проспект, здесь стояло множество колясок, повозок и карет. Тусклым железом и нарядной краской сверкали ипсомобили. У коновязи не хватало мест. На широких ступеньках, в стороне от входа, сидели, ожидали своих хозяев и рыцарей оруженосцы и лакеи.