Полиция Гирты (СИ)

— Мэтр Турко! — заметив лейтенанта, весело закричали из толпы — ворюга с рынка приехал! Мы люди нищие, брать у нас нечего! Чего ты тут забыл?

Кто-то начал проверять арбалет и бесцельно пустил стрелу в темное ночное небо. Явился старший сын надзирателя, мальчишка лет тринадцати, принес отцу шлем и бригандину, прямо на крыльце надел ему на плечи доспех, начал завязывать тесемки под рукой с правой стороны.

— Ну, все собрались? — свирепо оглядев недовольных ночным вызовом подчиненных, прорычал надзиратель — кого нету, завтра вне очереди в обход поедет!

Он ловко вскочил в седло, отсалютовал своей жене, что сидя боком на подоконнике с улыбкой наблюдала за отъездом мужчин, качая на руках маленького, завернутого в мохнатый шерстяной пледик, младенца. Перекрестился и снова затрубил в рог, командуя колонне движение.

Обернувшись, детектив заметил, что глаза Эстри Трогге горят в темноте ярким фосфоресцирующим светом.

А ополченцы, подбадривая себя веселыми деревенскими шуточками типа.

— Непобедимая кавалерия Гирты!

— Выпьем все и прыг в кусты!

— Топоры наточены, фляги наполнены, бани натоплены!

Поехала со двора, по дороге на Варкалу, на восток, в сторону Белой Могилы.

* * *

Находившись кругами между стволов, побив до боли в пальцах шестопером деревья, Фанкиль вернулся на свою наблюдательную позицию. Как всегда говорили старцы, учителя церкви и книги, в таком состоянии души следовало перво-наперво помолиться, но молиться совсем не хотелось. Рыцарь четыре раза нетерпеливо прочел «Отче наш» и, в конце концов, сорвавшись на.

— Мразь вонючая, дерьмо, пьяница, бездельник! — и еще немало бранных слов, хотел уже было разбить оставленную на камне подзорную трубу детектива, но, выговорившись, утихомирился, упал на камни и закурил. Снова попытался прочесть молитву, но снова не смог собрать воедино беспорядочно мчащиеся в его голове обидные мысли. Решив повременить, успокоиться, Фанкиль снова обратился к дому за полем, но там по-прежнему не было ничего нового и интересного. По дороге, тянулись груженые углем и бревнами припозднившиеся телеги, следом, закинув на плечи свои инструменты, устало шагали бородатые мужики. Работники возвращались к себе домой в деревни. Только артельщики, что бригадой могли поставить себе сруб, барак, или какое другое надежное ночное укрытие, оставались в Лесу после темноты.

Фанкиль поудобнее подмял топорщащиеся под плащом во мху, маленькие елочки и выглянул на дорогу. Все было также. Рыжий с синими облаками закат горел над полем в вышине.

— Наверное, тут какая-то аномалия, раз деревьев нету… — рассеянно подумал рыцарь и, достав из поясной сумки, крутанул на камне свой волчок, но тот сделал только несколько оборотов и, как-то по-особенному быстро потеряв скорость, опрокинулся.

В дальнем конце поля была вырубка. Там, на опушке леса, почти у самой реки, стояла, дымила печь-гута в которой плавили железо. Пройдет года два или три, или даже уже следующим летом лес скроет эту полную корявых пней прогалину вокруг нее, буйными зарослями тянущегося к солнцу подлеска снова подступит вплотную к воде.

— Сколько его там не руби, все равно вырастет… А тут, совсем рядом, на поле, только трава, ивняк и кусты — оглядывая в подзорную трубу противоположную опушку леса, подметил Фанкиль. Еще когда они с Ингой только прибыли в Гирту, они многократно пролистывали справочники и смотрели карты, даже ездили смотреть такие поля в Лесу, которые никогда не зарастают, и каких было особенно много вокруг городских стен. Они даже ходили в ботанический сад, смотрели архивы наблюдений, но так и не нашли никаких внятных ответов почему везде этот Лес растет с небывалой скоростью, наступает на дороги, поля и поселки, а местами как будто прочертили границу, дальше которой не растет ни одного лесного дерева.

— Какие-то очередные неизвестные и неочевидные нам механики, наверное. Как кошачьи манки, расхождение в восприятии картины мира между человеческим мозгом и точными приборами, звезды в небе и прочие околонаучные, ничем не подтвержденные теории — подумал Фанкиль и заключил — научный парадокс, как чудо Божие. Как веревка в темноте, у которой нет ни начала, ни конца, но за которую слепо держишься, чтобы не сбиться с пути. Все-таки как же тут после города тихо…

Эти мысли вернули в его душу покой и умиротворение.

— Все-таки нехорошо вышло — снова вернувшись мыслями к их с детективом ссоре, сказал сам себе Фанкиль и снова закурил — вот назвался христианином, крестоносцем, защитником веры, инквизитором и сразу же искушение, на тебе.

Громко, трубя на всю округу, проехал последний разъезд, оповещая всех, чтобы поспешили домой, не ходили по дорогам в темноте. Тракт опустел. Тихо стало в лесу. Мерно ухала кукушка. И только где-то далеко, во мраке, на другом конце поля, рядом с плавильной печью, горел костер и била колотушка, созывая к огню, в избу отошедших далеко от стоянки по каким-то своим делам артельщиков.