Полиция Гирты (СИ)

— Допрыгались вы — уперев кулаки в стол, заявил надзиратель Трогге, навис над полицейскими. Вертура, лейтенант и Фанкиль сели рядком на скамью, потупили головы, как арестанты или школяры в кабинете директора.

— Это он за вами приехал — зло, как на плацу, объяснил капрал — к дому никого из служилых Гирты подпускать не велел. Хорошо, мои вас знают, сделали предупреждение. Сегодня у сэра Ринья совет, скоро объявят общий сбор. У нас тут разговоры ходят, со дня на день всех поставят под копье, погонят на Гирту, против Прицци. Мужики на северный берег бегут, у вас там, что, совсем донесений не читают, не соображают вас сюда посылать, что ли совсем?

— Карл! Ну мы же люди подневольные! — вскочил со скамейки воскликнул лейтенант Турко — командуй что делать, ты же наш капрал! Куда прикажешь туда и побежим!

— Ага… — размяк от этой лести, кивнул надзиратель Трогге — но по Еловой прямиком на Гирту вам нельзя, там на ночь застава стоит, не наши, Горчетовские, они и будут вас там ловить. Этот черт, Эрсин, к нам в одиночку не полез. Побоялся, наверное, что расколотим ему телегу. Сэр Ринья ее в Столице себе купил, очень ей дорожит. Как-то мальчишек двоих за то, что они ее поцарапали, до смерти приказал засечь… Эрсин уже в Замке и за вами уже выслал. Так что сейчас спуститесь к переправе, там паром на нашем берегу. Скажите «порка», вас перевезут, и ищи свищи.

— А мы-то что им скажем? — бросил выразительный сердитый взгляд на старшину помощник шерифа Балькин и снова сжал кулаки.

— А что ордер какой, или приказ был? — грозно шагнул на него, задергал плечами надзиратель Трогге — ты его видел? Нам что, Поверенный лично приказывал задерживать их устно или письменно? Что, не видишь, это от сэра Вильмонта, если что с ними случится, кто потом отвечать будет, ты? Все, Эстри, налей нам скорей на дорожку, и катитесь с Богом, чтоб вас тут больше не было.

Жена надзирателя, что все это время молча слушала мужчин, как пошел серьезный разговор, сидела не вмешивалась, смиренно сложив руки на коленях, быстро вскочила с лавки и пошла в другую комнату. Вернулась с кувшином, налила всем в еще стоящие на столе с вечера кружки. Все перекрестились и молча выпили.

— Йозеф — допив первым, наклонился к лейтенанту надзиратель и грозно захрипел осипшим от юва голосом — ты там скажи кому нужно… Мы же тоже люди подневольные, у всех семьи, дети…

— Да я сам виноват, Карл… — печально развел руками полицейский.

— Ладно. Ничего — дружески хлопнул его по плечу тяжелой капральской рукой надзиратель Трогге — мы тут все за Гирту. За сэра Августа, за леди Веронику. Главное чтоб не Ринья с Тальпасто, Горчетами и Эрсином… Все, с Богом, бегите.

Полицейские покинули избу, спустились с крыльца, быстро оседлали коней и, по указанию помощника шерифа Балькина, который вышел с ними на перекресток и продемонстрировал направление, помчались в объезд Елового Предместья вниз под горку, в сторону реки. Мимо земляного вала и темнеющих на фоне неба над ним домов, мимо ворот, где в будочке нес вахту мрачный ополченец с копьем, мимо стен монастыря и освещенных тусклым светом лампад перед образами окон стоящего высоко на склоне общежития. Мимо спящих грушевых садов и домиков у которых, как и у избы надзирателя, полуподвальный первый этаж был каменным, а надстройка и чердак из дерева. Распугивая редких припозднившихся прохожих и беспокоя спрятавшихся на ночь в свои будочки коз, заставляя их тревожно вздрагивать, со звоном трясти бубенчиками.

Раз их окликнули из темноты, кто едет, но Вертура приложив руки к лицу, глухо сообщил пароль.

— Порка — и их пропустили.

Через некоторое время полицейские спустились к реке, где дорога упиралась в сложенные из кусков гранита просторные набережные и пирсы. По берегу были навалены кипы прессованного сена, штабеля бревен и досок, стояло множество повозок, подвод и телег. У самого берега стояли, глухо стучали бортами, покачивались на волнах баржи и ладьи.

Пахло лошадьми, навозом, мокрой травой, рекой и дымом. То там, то тут светлели палатки и тенты, у костров сидели, ужинали, отдыхали мужики: рабочие, матросы, ночные сторожа, грузчики и прибившиеся к ним, ожидающие рассвета и открытия переправы деревенские. Рыжие ответы пламени плясали на усталых, изможденных тяжелым физическим трудом лицах. Невдалеке тихо наигрывала гармошка. Какие-то люди, похоже, солдаты или ополченцы, отдельной компанией сидели в стороне, смотрели в огонь, держали в руках кружки и бутылки. Несколько всадников в форменных мантиях и синих, с золотыми молниями на плече плащах, ожидали в седлах. Мрачный жандарм объезжал привоз, приглядывался к собравшимся у костров, о чем-то говорил с ними.

— Все, приехали — покачал головой Фанкиль — они нас опередили…