Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев

В бытность Алексея Косыгина премьер-министром, в 1960‑е гг., широко обсуждался вопрос возврата к бериевско-сталинскому номенклатурному планированию и стимулированию его выполнения. Идеологом этого нерыночного подхода был академик Виктор Глушков (1923–1982), создавший первую в Советском Союзе персональную ЭВМ — «МИР-1». По мнению Глушкова, главной проблемой плановой экономики была неспособность справиться с огромным потоком экономической информации. Решение данной проблемы он видел через полную компьютеризацию всех сфер экономики, формирование единой компьютерной сети, которая охватила бы все ведомства и производства Советского Союза. Своё решение он изложил Косыгину и предложил создать Общегосударственную автоматизированную систему (ОГАС) — по сути, компьютерную сеть, фактически прообраз Интернета в масштабах СССР. Однако реализация этого замысла требовала огромного количества времени и многомиллионных вложений. Глушков запросил на эту программу четыре пятилетки и финансирование уровня атомных и космических программ.

Мероприятие было мало того, что сверхдорогое, но и с неясным финалом. Зато оно подстегнуло бы развитие вычислительной техники. 1960‑е гг. — это недолгий период, когда наши компьютеры не уступали американским образцам. А многолетний чемпион мира по шахматам, д.т.н., профессор Михаил Ботвинник весьма «эффективно обучал» компьютер игре в шахматы, опережая весь мир в области искусственного интеллекта. Но благое начинание упёрлось, как всегда, в деньги, которые мощным потоком уходили на хрущёвские забавы, а на развитие кибернетики средств не нашлось.

Вернуть возросшую экономику к номенклатурному планированию было вряд ли реально. Ведь известно, что сложность управления растёт в геометрической прогрессии в сравнении с номенклатурой изделий. Но это — тема отдельного разговора. Самодовлеющий фетишизм стоимостных показателей выражался ещё и в том, что по валовым показателям отчитывались вслед за предприятиями и главки, и министерства, и страна в целом, а за показатель реализации — партийные органы. Так что все были «при деле» и что есть сил давили на директоров. Поэтому директорская должность в эпоху «развитого социализма» долгие годы считалась «инфарктной».

При отсутствии рынка и объективного формирования средневзвешенных конкурентных цен различных производителей все предприятия (а с ними и министерства, и отраслевые отделы обкомов, и ЦК партии) при Хрущёве в погоне за стоимостными показателями стали использовать неоправданно дорогие комплектующие, нередко привозя их с других концов огромной страны, то есть раздувать себестоимость и, соответственно, цены. Данный подход, связанный с освоением средств, стал отчётным показателем и в строительстве. В этой лживо-статистической пропагандистской лихорадке под гипнозом дутых цифр пребывали Никита Хрущёв, а позже, по инерции, и благодушный Леонид Брежнев, тешащие себя красивыми показателями и орденами при пустых прилавках и всё большем отставании от стран с рыночной экономикой. Разумеется, личные материальные стимулы ни для Хрущёва, ни для любого из членов Политбюро не имели никакого значения, а вот дурить мир и «сохранять лицо» в глазах народа от низов и до мало понимающих в экономике коллег из ЦК КПСС было крайне желательно. Пропаганда, как и при Сталине, была всему голова. Но уж лучше так, чем сталинский ГУЛАГ.

Как мы ранее писали, на всех производствах в годы войны использовалось капиталистическое — «НЭПовское» материальное стимулирование. И только Хрущёву пришло в голову строить «чистый коммунизм» без артелей, личных подсобных хозяйств, которые, по сути, приближались к фермерству. Он же, согласно коммунистическим догматам, начал усиленно стирать разницу между физическим и умственным, квалифицированным и простым трудом, но не внедрением автоматизации и высокой культуры производства, а примитивнейшей уравниловкой в оплате, подрывая и уничтожая наследие Берии в области стимулирования труда.

Некоторым преступным деяниям Хрущёва, с точки зрения интересов страны, можно хотя бы придать видимость законности. Но казнь предпринимателей финансово-валютного бизнеса Яна Рокотова, Владислава Файбишенко и Дмитрия Яковлева, расстрелянных за деяние, по которому действующим законодательством был предусмотрен максимальный срок 8 лет, является неслыханным преступлением. Ян Рокотов совместно с друзьями организовал сложную систему посредников для скупки иностранной валюты и зарубежных товаров у иностранных туристов для последующей перепродажи. Хрущёву был нужен громкий показательный процесс на фоне развёрнутой кампании по борьбе с фарцовщиками и теневыми дельцами, которых он фактически раскулачил, отобрав без выкупа всю производственную собственность.