Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев

Далёкий предок в холоде пещерном
Хранил огонь трудом неимоверным,
Отбитый первобытною рукой
У каменной породы неживой.

Подруги, в муках извиваясь родовых,

Несли в века хранителей иных,
Выстанывался дивный мир с огнями…
Но вспыхнул горизонт. Земля споткнулась нами.

Только в начале 1990‑х гг. появился ряд постановлений, призванных обеспечить соцзащиту участников учений с применением ядерного оружия. Постановлением Верховного Совета за подписью Р.И. Хасбулатова от 21 сентября 1991 г. они были приравнены к ликвидаторам катастрофы на Чернобыльской АЭС. А 21 октября 1992 г. председатель правительства Е.Т. Гайдар подписал постановление о «Комитете ветеранов подразделений особого риска Российской Федерации».

* * *

В далёком 1957 г. ничто не предвещало ядерного апокалипсиса. Прошло целых четыре года с тех пор, как Хрущёв, убив создателя ядерных отраслей, оказавшегося «шпионом» Лаврентия Берию, стал мастером на все руки, от кукурузы до ракет. В июне того же года на Пленуме ЦК новый диктатор расправился с «антипартийной» группой В.М. Молотова, Г.М. Маленкова, Л.М. Кагановича «и примкнувшего к ним Шепилова». Казалось бы, он вполне мог наслаждаться единоличной властью.

Но Берия и с того света своими взрывоопасными сооружениями продолжал омрачать счастье Хрущёва. Среди уральских рек, кристальных озёр и великолепных лесов он взял и в 1948 г. соорудил секретный химкомбинат «Маяк». Место называлось ЗАТО Озёрск (Челябинск-40), что недалеко от городов Касли и Кыштыма. На «Маяке» производили плутоний-239, составляющий основу ядерного оружия.

Понятно, что в условиях развернувшейся гонки вооружений атомного сырья требовалось всё больше. При этом, разумеется, увеличивалось и количество неведомых Хрущёву радиоактивных отходов. Поэтому часть их преспокойно сбрасывалась прямо в реку Теча, а потом и в озеро Карачай, не имеющее стока. Справедливости ради отметим, что этот непорядок был, увы, и при Берии. Следить досконально ещё и за этим было некому. Новый реформатор первым делом ликвидировал бериевский спецкомитет, организовав Министерство среднего машиностроения. В этой структуре под давлением нетерпеливого «перегонятеля» Америки центральное место быстро занял план производства ядерного оружия любой ценой, в ущерб научным исследованиям и профилактическим работам.

Надежда Кутепова, правозащитница, эксперт по закрытым городам и правам жертв радиации рассказывает, что на берегу реки жило несколько тысяч человек, которые ничего не знали ни про секретный завод, ни про опасность радиации: «В 1949 году это была уже не просто вода, это были жидкие радиоактивные отходы. Верхняя деревня — Метлино — располагалась всего в семи километрах от места сброса. Моя коллега по правозащитной деятельности Любовь Ладейщикова, которая проживала в данной деревне, вспоминала, что дети были очень рады тому, что происходило с рекой: мертвые рыбы плавали вверх животами. Они ловили их и с удовольствием жарили на берегу.

Моя мама, которая в этот момент проходила практику в московской клинике № 6 для радиационных больных (эта клиника существует и сегодня), рассказывала мне, что рыба, которую привозили из Челябинской области, когда её клали на рентгенбумагу, мгновенно давала такой же снимок, как и рентгеновский. Можете представить, какой мощности было радиоактивное облучение. И всю эту воду люди использовали: пили, поливали огороды, стирали, поили скот, купали детей»[494].

Но наиболее опасные отходы «Маяк» хранил неподалёку от предприятия. Там было оборудовано, казалось бы, безопасное хранилище. Но из-за существенного падения уровня ответственности и производственной дисциплины без «строгого маршальского ока», вышедшую из строя систему охлаждения не ремонтировали долгое время. Жидкие отходы при этом нагревались, постепенно превращаясь в твёрдые взрывоопасные соли.