Политтехнология стальной эпохи. Маршал Берия и политрук Хрущев

Я вообще не понял глубокий смысл и цель всего мероприятия и разговора с Берией. Позднее мне рассказали о причине этого. Советские ученые, особенно из академических институтов, упрекали Завенягина в том, что он больше доверяет советам немцев, чем советским специалистам. Эта реакция была понятна, так как и среди них были отличные ученые. Эти жалобы вынудили Завенягина продемонстрировать своему шефу Берии успехи немецкой группы, и таким образом оправдаться перед ним. Очевидно, данная демонстрация удалась. И за это была чрезмерная благодарность со стороны Завенягина»[197].

Как видите, атмосфера страха Рилем описана достаточно красочно, и поэтому поведение Завенягина, который вытащил больного человека из постели, чтобы снять с себя подозрения в «неоправданном» доверии к немцам, понять можно. Этот страх имел под собой реальную почву, только вот никто из участников атомного проекта не пострадал, разве что Пётр Капица, пошедший на конфликт с Лаврентием Берией. Возможно, это произошло из-за искреннего непонимания необходимости ведущей роли в проекте крупного организатора, а не академиков, а возможно, ради того, чтобы не участвовать в создании смертоносного оружия. Впрочем, Капица остался на свободе, правда, без своего института, и был вынужден заниматься физикой на даче.

Кстати, о взаимоотношениях Берии с учёными ходит много легенд. Например, в книге Льва Лурье есть воспоминания Евгения Александрова, племянника академика Анатолия Петровича Александрова. Он рассказывает, что когда Капица был снят с уранового проекта и отстранён от руководства институтом, занимавшимся проблемами низких температур, то встал вопрос — кого назначить на его место. Выбор пал на Анатолия Александрова. Он очень не хотел принять эту должность, так как знал, что на него ополчится вся Академия наук, почитавшая Капицу, но и отказаться не мог.

Его племянник вспоминает рассказы дяди о методах бериевского руководства. На одном из совещаний обсуждалось строительство нового завода по сжижению водорода и выделению из него дейтерия (тяжёлого водорода). Завод, построенный Капицей, взорвался. Катастрофа повлекла за собой большие жертвы. Причина была найдена — недостаточная очистка водорода от примеси кислорода. Тут же был разработан новый проект завода.

«Берия читал эти бумаги и говорил: вот Александров собирается строить завод, а Александров знает, что предыдущий завод взорвался? За него начальник отвечает: да, знает. И Александров знает, что если завод взорвется, то он пойдет туда, куда Макар телят гоняет? Тогда Александров со своего места говорит — да, знает. Александров своей подписи не снимает. Не снимает? Строить. Подписано Берией, на этом все кончалось, вся экспертиза«[198]. На бюрократические проволочки времени просто не было.

* * *

Несмотря на секретность советского атомного проекта, информация всё-таки проникала наружу. В августе 1943 г. были введены ограничения передвижения сотрудников внутри Лаборатории № 2 АН СССР. Сотрудники допускались только в те помещения, которые были обозначены соответствующим штампом в удостоверении: «якорь», «пятиконечная звезда», «треугольник» и т. п.

Однако, несмотря на принимаемые меры, секретная информация проникала даже в прессу. Так, заметки о циклотронах были опубликованы в газете «Известия» за 22 и 23 июня 1944 г. В газете «Московский большевик» за 10 августа 1944 г. появилось следующее сообщение: «Ленинград. На заводе, где директором тов. Мухин, закончена сборка первого в Советском Союзе циклотрона для Физико-технического института… Он предназначен для изучения природы атома, расщепления его ядра и исследования внутриатомной энергии…»[199] Кроме того, в радиопередаче 9 августа 1944 г. прозвучало сообщение об окончании сборки циклотрона в Физико-техническом институте АН СССР.