Полюби меня. Навсегда

– Скажи-ка, а что с твоими волосами? – спрашиваю я.

– Тамсин сделала. – В голосе девочки проскальзывают нотки гордости. – Как тебе?

Я провожу рукой по ее волосам, которые сегодня завязаны в простой конский хвост, и ни следа диких крысиных хвостиков.

– Думаю, ты очень красивая, – говорю я. – Но, по-моему, ты и со старой прической была очень красивая.

Я понимаю, что для Джинни большой шаг – изменить прическу, которую она носила каждый день на протяжении последних нескольких лет. Это сигнал о начале нового этапа в ее жизни. Она медленно освобождается от своего прошлого и наконец привыкает к жизни с нами – со мной, Рисом и Тамсин.

– Иногда нужно отказываться от старых убеждений и привычек, – не по возрасту мудро произносит она, – так Тамсин сказала.

– И она абсолютно права, – отвечаю я.

Мы вместе спускаемся на один этаж и прощаемся перед моим офисом. Джинни странно нервничает, ей не терпится уйти.

– Пока, – кричит она и уносится вниз по следующему лестничному пролету. До нас доносится ее хихиканье.

– Такой восторг от игры в мяч, – качаю головой я.

– Думаю, дело совсем не в этом, – откликается Рис.

Нахмурившись, я вопросительно смотрю на него. Однако парень загадочно улыбается и пожимает плечами. А затем уходит вслед за сестрой. Ну и что замышляет эта парочка?

После того как я отпираю дверь офиса, что-то падает на пол. Это конверт, который, судя по всему, торчал между дверью и косяком. Подобрав его, я захожу и… застываю. Какого черта? Пахнет свежей краской и… Я включаю люстру, потому что в коридор проникает недостаточно естественного света. Прижав письмо к груди, я медленно впитываю в себя то, что вижу. Стены действительно недавно покрашены. Всего пару недель назад я шутила на эту тему. Но это еще не все. Помимо прочего, они обклеены вдоль и поперек. Но чем обклеены! Медленно шагая вдоль стен, я провожу пальцами по письмам, рисункам и фотографиям. Постепенно приходит понимание, что это такое. Меня благодарят участники программы ресоциализации. Вот снимок Стива с семьей, на нем Кайли, его жена, написала пару строк: «Большое спасибо, дорогая Эми! Если бы не ты, мы не оказались бы там, где сейчас. Благодаря тебе мы счастливы как никогда».

Я с трудом сглатываю. А когда останавливаюсь перед следующим письмом, в горле образуется густой комок.

«Эми, пока ты не дала мне шанс, у меня в жизни ничего не было. Ни перспектив, ни друзей, ничего. Ты начало всего, что сегодня есть хорошего. Не представляю, как выразить свою благодарность, но ты должна знать, что я просто тобой восхищаюсь. Рис»

К глазам подступают слезы. Рядом с его письмом висит рисунок Джинни. Я узнаю его с первого взгляда. Какая же она талантливая! Мне требуется несколько секунд, чтобы сообразить, что он означает. А потом я понимаю. Множество маленьких сценок изображают ее и меня. Пока я держу ее за руку, она становится все выше. Всхлипнув, я смахиваю слезу со щеки.

Так вот как Джинни меня видит! Той, вместе с кем она может расти. Я до такой степени растрогана, что приходится опереться на стену, чтобы не осесть на пол.

«Спасибо, Эми, спасибо за все! Ты вселяешь в меня смелость быть тем, кем я хочу», – значится в другом письме. Под ним висит фото Зельды и Малика, которые изображают руками сердечко. По моему лицу опять бегут слезы. К тому моменту я уже перестала пытаться их сдерживать. Даже София написала пару строк и нарисовала карандашом женщину. Красивую женщину. Присмотревшись, я догадываюсь, что это, видимо, я. «Ты очень классная, – пишет она, – извини, что сначала я вела себя как стерва. И да, спасибо за все».

Мои всхлипывания смешиваются со странным булькающим смехом. Я в таком шоке, даже не знаю, куда смотреть дальше. Повернувшись, обвожу взглядом фото и письма на противоположной стене. Их там столько же, не меньше. Бесчисленное множество, честно говоря. Мой взгляд останавливается на хорошо знакомом почерке.

«Эми, самой сильной женщине в мире. Ты думаешь, что я тебя спас. Но это лишь полуправда. Ведь за все, что я сделал для тебя, ты отплачиваешь мне вдвойне и втройне всю свою жизнь. Ты для меня как дочь, Эми. Благодаря тебе моя жизнь стала полноценной. Твой Малкольм».

Теперь я все-таки опускаюсь на пол. Слова Малкольма выбили меня из колеи. Конечно, я знала, что важна для него, но прочесть написанным черным по белому, какое значение я имею в его жизни, – это больше, чем я могу вынести. Этот коллаж – самое трогательное, что я когда-либо видела. На всех картинках, которые нарисовали маленькие дети, изображена я в окружении ставших счастливыми семей. С фотографий мне ослепительно улыбаются знакомые люди, хотя некоторые из них я не видела целую вечность, потому что по окончанию года на моем попечении они, к счастью, больше во мне не нуждались. Я вижу столько «Спасибо, Эми!», что кружится голова. Я даже представить себе такого не могла! Прежде чем прольется очередной поток слез, прижимаю ладони к глазам и пару секунд сижу в этой самодельной темноте, пока под веками из-за давления рук не образуются геометрические узоры.