Полюби меня. Навсегда

Затем поднимаюсь с барного стула и иду в сторону туалета. Руки взмокли, мне отчаянно хочется плеснуть воды себе на лицо. Я оглядываюсь, и бармен мне кивает. Черт! И вновь по спине пробегает холодок, после чего меня бросает в пот.

В женском туалете я не одна. Две подружки переговариваются через кабинку.

– Ты не можешь сказать это первой. Тогда, считай, ты проиграла, – произносит одна.

– Я же не тупая, конечно, я ему ничего не скажу. Хочу сначала услышать это от него.

– Хорошая девочка.

– Но если он сам не скажет?

– Тогда будете просто трахаться дальше, как раньше.

Из одной кабинки доносится фырканье. Я включаю кран и откашливаюсь.

– Упс, – говорит одна и начинает хихикать, – потом договорим.

Вода холодная, и я подставляю под нее ладони, запястья и предплечья. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Бармен симпатичный. Разумеется, придется подождать, пока закончится его смена, но у меня же все равно бессонница. Смочив бумажное полотенце, я провожу им по лбу и щекам.

– Думаю, я все-таки ему скажу, – неожиданно раздается голос одной из подруг, потом следует звук сливающейся воды в унитазе. Дверь открывается, и она выходит. Темные локоны, короткая юбка. Девушка направляется к раковине, включает кран и смотрит на меня через зеркало. – Проблемы с мужчинами, – объясняет она, пожав плечами.

Я киваю и отвечаю на ее улыбку. В другой кабинке тоже спускают воду. Вскоре после этого щелкает замок на двери, и появляется девушка с короткими светлыми волосами.

– Если он не скажет того же в ответ, то все, – заявляет первая своей подружке. – К черту все!

– Как хочешь. Я не стала бы.

Я выхожу из туалета и возвращаюсь на свое место.

– Привет, а я уже по тебе соскучился, – произносит бармен. – Хочешь еще один?

Он одаривает меня улыбкой, самоуверенной, обаятельной и, объективно говоря, сексуальной. Благодаря ей он наверняка обаял уже множество студенток.

– Нет, спасибо, – отказываюсь я, так как внезапно понимаю, что не хочу от него никаких напитков. Я вообще ничего от него не хочу. Ни секса, ни джин-тоника. – Мне пора.

Я придвигаю стул к барной стойке и выхожу из зала.

Ну что я за тупая овца? Зачем нужно было идти в «Верти-го» и доказывать себе, что все нормально? Сложно представить себе более провальный способ выяснить, что ничего не нормально. Я так злюсь, что чуть ли не бегу. Оставляю позади студенческую часть Перли вместе с его беззаботностью. Чем ближе к дому, тем медленнее становятся мои шаги. Издалека видно, что у Риса и Тамсин еще горит свет.

Вконец запыхавшись, открываю подъездную дверь и попадаю на лестничную клетку. С каждой ступенькой, на которую я взбираюсь, в легких жжет все сильнее. Но я это заслужила, потому что пыталась лгать самой себе, не прислушивалась к себе. И, судя по всему, упустила что-то существенное. Открыв дверь в квартиру, иду к холодильнику, у меня там полбутылки белого вина. Потом падаю на диван и громко произношу в темноте:

– Твою мать! – И еще раз: – Твою мать! – А затем еще раз и еще: – Твою мать, твою мать, твою мать!

Я почти отчетливо вижу перед собой тупик. Жизнь, которую я себе уготовила, которой всегда пыталась жить, чтобы сохранить память об Имоджен, чтобы хоть немножко уравнять бессмысленность ее смерти. А потом откуда-то взялась жизнь, на которую я успела мельком взглянуть. Жизнь с Сэмом. Ее я не заслуживаю, она отвлекает меня от всего, что мне важно.

– Твою мать!

Делаю глоток из бутылки. Вино кислит, но я все равно пью. И еще один глоток.

– Твою мать!

Хватаю одну из подушек, которые лежат возле меня на диване, и прижимаю ее к лицу. Очередное «Твою мать!» звучит сильно приглушенно.

Как я только могла настолько далеко зайти? Как могла допустить, чтобы это случилось? Как могла подумать, что мне поможет бессмысленный секс с кем-то другим? Как вообще кто-то может посчитать хорошей идеей секс с кем-то другим, после того как однажды ты занялась сексом с Сэмом?

– Твою мать!

В ярости я изо всех сил швыряю подушку. Слышится шум, треск, а потом что-то с глухим стуком падает на пол. О нет! Что я натворила? Вскакивая с дивана, я сталкиваю бутылку с вином. Нет-нет-нет! Когда в конце концов мне удается включить свет, передо мной предстают масштабы выплеснутой злости. Подушка попала в авокадо. Новая веточка, прекрасная новая веточка, сломалась и печально болтается над горшком.

– О нет! – вырывается у меня, голос звучит глухо уже не из-за подушки. – О нет, прости меня! – Я трогаю рукой сломанную ветку. – Прости!

Снова и снова глажу пальцами кору. Затем беру большие ножницы и аккуратно отрезаю чудесную веточку с молоденькими листочками, которую я уничтожила. После этого вытираю вино перед диваном. Замечаю, что глаза щиплет от слез, и просто их выпускаю. Одна, две слезинки капают в вино на полу. Я всхлипываю и вытираю все тряпкой. Потом наливаю воды в бутылку из-под вина и опускаю в нее сломанную ветку. Сначала я собиралась поставить ее на кухонный стол, однако в итоге забираю бутылку с собой в спальню.

– Прости меня, – еще раз повторяю я и сворачиваюсь калачиком в постели, не сводя глаз с ветки.

Глава 38 Сэм