Полюс вечного холода

– У вас золото или червонцы? Повелитель давно ждет поступлений, а у вас медлят и медлят…

Вон оно что. Ну, на это Арбель знал, что ответить.

– Золото. Около пуда.

– И где оно?

– Зарыл на мысу. – Он неопределенно взмахнул рукой. – На восточной стороне озера.

– Надеюсь, ваши сопроводители не видели?

– Нет… А хоть бы и видели? Вы их все одно в распыл собираетесь отправить.

Толуман на минуту замолк, что-то взвесил, а потом вынул откуда-то записную книжку в твердом переплете, с кожаным корешком и замочком в виде якорька.

– Нарисуйте точное местоположение. Пошлю своих янычар, сплавают на каяках и все скоренько доставят.

– Я бы и сам мог показать…

– Лишнее. Мы с вами отправляемся к Повелителю.

По тому, как это было произнесено, Арбель определил: ничего отрадного будущее ему не сулит.

* * *

– Ты выжила? Тот василиск тебя не съел?

Вадим порывно схватил руку Эджены, сдавил до боли, не заметив, как при этом потемнело лицо Генриетты.

Вряд ли малообразованная тунгуска знала, кто такой василиск, но и без того было понятно, чему дивится русский.

– Я хорошо плавать. Аят. И хорошо драться. Этот олло мне не повредить.

– Олло?

– По-тунгусски «рыба», – нехотя перевела Генриетта.

– Да, рыба… Я ее убить. Тэпу-ми.

В отличие от их первой встречи, в этот раз Эджена была разговорчивой и вроде бы искренней. Расспросить ее следовало о многом – и о том, куда она девалась после подводной сечи, и о Толумане, и о Мышкине, – но это все подождет.

– Как ты попала в пещеру? – недоумевал Вадим. – Ты здесь живешь?

– Есть проход. Давакт. Я найти прошлый год. Толуман и его тэкуны о нем не знать.

– Так выведи нас, марганец тебе в купрум! – выругался взвинченный до предела Федор Федорович.

Вадим цыкнул на него, призывая к порядку. Недоставало еще, чтобы Эджена оскорбилась и отказалась помогать. Но она не удостоила Забодяжного вниманием, смотрела только на Вадима, будто рядом больше не было никого.

– Иди за мной! Элкэт!

«Осторожно», перевел он для себя и, по-видимому, угадал, потому что проход, о котором она говорила, вполне заслуживал определения «головоломный» в прямом смысле слова. По нему надо было не идти, а протискиваться, ударяясь макушкой о свод и напарываясь на выступы. А когда извилистая дорожка скатилась в наполненную водой скважину, Забодяжный взревел:

– В воду?! Не полезу! У меня ружье намокнет, а я без него никуда.

– Другой никак, – проговорила Эджена. – Только так.

Вадим стащил с плеча «фроловку», вывернул карман, и оттуда выпал пистолет.

– Р-ружья, р-револьверы, патроны – все оставляем в пещере. Уберем под камни. При себе оставляем только то, что не боится сырости.

– Бросайт арсеналь? – заколебался Фризе. – Это есть неразумений.

– Значит, р-разумней сидеть в подземелье и ждать у моря погоды? Арсенал мы заберем позже. Р-рано или поздно они обнаружат, что в пещере нас нет, и уйдут. Тогда вернемся.

Эджена топнула ножкой, проявила характер.

– Вы идти или нет?

И вновь она напомнила Вадиму Аннеке. Та тоже на первый взгляд хрупка и застенчива, но внутренней силы и упрямства – на троих.

Он склонил голову в знак согласия и отгреб брошенное под ноги оружие за камни. Эджена, не спрашивая больше ни о чем, сошла с гранитной плиты и столбиком ушла под воду.

– Бедовая девка! – признал Забодяжный, ежась от одной мысли, что предстоит нырять в этот омут. – Сахарин с глицерином!

Вадим, уже никого не слушая, и зажмурясь, бултыхнулся вслед за удалой тунгуской. Хоть и был утеплен, выстывшая вода в подземном колодце игольчато впилась в тело, сердце сперва зашлось, а потом заколотилось с удесятеренной скоростью. Он заработал всеми четырьмя конечностями, чтобы побыстрее продвинуться вперед. По ощущениям барахтался целую вечность, но на деле прошло меньше минуты. Каменная труба кончилась, его повлекло наверх, и вот он уже прорвал головой водную пленку, вынырнул и стал ненасытно глотать воздух.

– Хватайся! – Эджена, стоявшая на ягельной подушке, протянула ему руку, но он из глупой мальчишеской гордыни притворился, что ничего не заметил, и выкарабкался сам.

Затопленная природная штольня, по которой они выплыли из пещеры, переходила в русло лесного ручья. Он беззаботно тек меж облетающих берез и осин, подхватывал падающие в поток листья и уносил под землю. Скалы, подступавшие к Лабынкыру с запада, оказались теперь на востоке.

– Спасибо! – поблагодарил Вадим Эджену.

И было за что. Один за другим из ручья, промокшие, как цуцики, вышли Забодяжный, Фризе и Генриетта. Маленький отряд, за исключением Арбеля, сумел прорваться через кряж и уйти от преследования.

Но возникал другой вопрос: как теперь выжить? Все стояли жалкие, в пропитанной водой одежде, без оружия, без еды. А солнце клонилось к закату, и народные приметы предвещали морозную ночь.

– Сог-греться бы!.. – простучал зубами Федор Федорович.

В его руке возникла древняя посеребренная спичечница. Он раскрыл ее, высыпал на ладонь десяток спичек. Их фосфорные головки размякли.

– А чтоб тебя! Отсырели, газолин бензоловый!

И только Эджена вела себя так, точно была нечувствительна к холоду.